Представьте себе, что вам сообщили некоторую информацию и попросили оценить ее истинность. В одном случае вы скажете: «Я знаю, что это так» (или не так), — а в другом: «Я верю, что это так». В чем разница этих двух высказываний? Попробуем разобраться.
Начнем с того, что знание, информация нам нужны не сами по себе. Они нужны постольку, поскольку они позволяют нам правильно и эффективно действовать. Знание нужно для дела. Делом, практикой оно и проверяется.
Представим себе, что какой-то информацией вы многократно пользуетесь и каждый раз успешно. Скажете ли вы, что вы верите в его истинность? — скорее всего нет. Думаю, вы скажете, что о ее правильности вы знаете. Знаете, что завтра взойдет солнце, знаете размер своей обуви, знаете, как зовут близких вам людей.
Часто, однако, бывает так, что, получив какие-либо сведения, мы проверить их не можем. А действовать так или иначе надо. Вот здесь и возникает вера (или неверие). Вера — это готовность действовать в соответствии с информацией, которую нельзя (часто — пока нельзя) проверить. Глубина веры, в соответствии с таким определением, говорит о том, сколь значительную деятельность мы готовы развернуть ради того, во что мы верим. Так, у одного человека веры в Бога хватает лишь на то, чтобы заставить его перекреститься во время грозы, а у другого эта вера определяет все его поведение, весь его образ мыслей.
Теперь посмотрим, где и как часто мы встречаемся с необходимостью веры. Во-первых, такая необходимость возникает при обучении. Вряд ли удастся когда-нибудь построить обучение таким образом, чтобы все получаемые от учителя знания ученик мог сразу же проверить. Очень многое ему поневоле приходиться брать на веру. Приходится верить сообщаемым педагогом сведениям, верить, что то, что он изучает, ему в жизни пригодится. Если же такой веры нет, если нет готовности найти применение полученным знаниям, то все обучение идет из рук вон плохо. Проверка полученной в школе или вузе информации жизненным опытом происходит обычно позже. А чтобы накопить для дальнейшей жизни достаточный багаж, изначально необходима вера.
Необходимость веры возникает также тогда, когда человек обращается к самым глубинным основам своей жизни, задумывается над наиболее фундаментальными основами бытия. Получаемое философией знание проверить тоже очень и очень трудно. Непосредственной проверке можно подвергнуть лишь очень далекие косвенные выводы. А то знание, которое лежит в основе нашего мировоззрения, проверяется обычно всей нашей жизнью.
Третья область, где человек не может обойтись без веры, — это, как ни странно, наше мышление и повседневное поведение. Жизнь постоянно ставит перед нами новые задачи, и мы постоянно эти задачи решаем. Решаем, но совсем не так, как школьные задачи по математике, в которых заранее известно, что правильный ответ есть. Опять же, и опытным путем результаты наших размышлений мы часто проверить не можем. Жизнь сразу же проживается набело без всяких черновых вариантов. Поэтому значение того, до чего мы додумываемся, значение тех решений, которые мы принимаем, нам необходимо уметь оценивать заранее и часто довольно быстро. Без веры тут не обойтись.
Вновь мы получили парадокс. С одной стороны, сведения, истинность которых оценивается только верой, нельзя считать окончательно установленными. В этом смысле можно говорить о некоторой недостаточности веры. Но в то же время вера, которая постоянно заменяется основанным на опыте убеждением, знанием, оказывается принципиально неустранимой. Более того, по мере интеллектуального развития человека умение верить (или сомневаться, где нужно) становится все более и более важным. Так, развитому человеку больше нужны новые знания и, соответственно умение выделить в огромном потоке информации наиболее существенное. Развитому человеку в большей степени свойственно задумываться над смыслом своего существования. Развитый же активный человек встречает на своем жизненном пути больше проблем и проблемы эти сложнее, чем у тех, кто свою жизнь просто проживает. Таким образом, по мере развития людей значение умения верить (которое, вновь замечу, включает и умение сомневаться) будет не уменьшаться, а все более и более возрастать. И опять мы приходим к индивидуальности, так как любое умение не передается в готовом виде, а приобретается каждым человеком вновь, развивается его собственными усилиями.
Немного ранее я определил веру как готовность действовать в соответствии с тем, во что верим. Но не означает ли это, что вера — не что иное, как отождествление себя с предметом веры? Ведь когда мы верим, мы действуем уже не во имя себя только, а во имя чего-то другого, позволяем этому другому реализоваться в нашем поведении.
Хорошо, если предмет нашей веры вполне согласуется с нашим миром. Но бывает и иначе. Стремясь во что бы то ни стало добиться какой-то желанной для него цели, человек предмет своей веры создает искусственно, либо может некритично позаимствовать его из книг или у других людей. Часто в таком случае этот предмет веры оказывается всего лишь лишенной реальной жизни и содержания внешней формой. Отождествляя себя с такой механической по сути системой, человек начинает деградировать и сам. Он как бы передает часть своей жизни тому, во что верит, одушевляет свой символ веры, не замечая, что сам при этом свои душевные силы теряет.
Другое дело, если за какими-то постулатами или догматами почувствуется живая породившая их идея, если, встречая чью-либо теорию, человек проникается не формой лишь, а ее живой сутью. В этом случае отождествление приводит к тому, что он становится способным не только глубоко понять все, что создано до него. Он становится способным творить новое.
Возможность отождествления предполагает не только то, что объект веры реализуется во мне и через меня, но также и то, что я тоже могу реализовать себя через то, во что верю. То есть в вере человек не только подчинен тому, во что верит, не только воспринимает его «требования», но и сам, в принципе, становится способным действовать через предмет своей веры. Вера есть в то же время и действие. Она обязана быть результативной.
|