Ещё большее,
чем в истории Каина и Авеля, недоумение у нас возникает, когда мы с точки зрения
нравственных оценок пытаемся понять, что произошло после потопа:
«Ной начал возделывать землю и насадил виноградник;
и выпил от вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своём. И увидел Хам,
отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим. Сим
же и Иафет взяли одежду и, положив её на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу
отца своего. Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший
сын его, и сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих. Потом
сказал: благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему; да распространит
Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом
ему» (Быт. 9,20-27).
Если смотреть
на эту историю привычным для нас взглядом, оценивая, что хорошо и что плохо,
кто прав и кто виноват, то получается полная несуразица. С точки зрения
нравственных оценок, очевидно, что прежде всего во всём случившемся виноват сам
Ной. Тем не менее, мы почему-то должны признать его право самому судить своих
сыновей. Более того, что кажется уже совершенно абсурдным, проклятие достаётся
Ханаану, вся «вина» которого заключается лишь в том, что он является сыном Хама,
который, как нам кажется, перед своим отцом согрешил. Сам же Хам как будто бы
оказывается ни при чём, ему не достаётся ни проклятия, ни благословения.
Взятая сама
по себе ситуация выглядит непонятной. Однако обратим внимание на то, как много
общего у неё с ситуацией грехопадения. В обоих случаях человеку открывается
нагота, в обоих случаях результатом этого является проклятие и в обоих случаях
проклятие достаётся тому, кто, казалось бы, к делу прямого отношения не имеет.
Действительно, в истории грехопадения за человека проклятой оказалась земля,
из которой человек был взят, а в истории с Ноем вместо Хама проклятие получил
его сын.
Ранее, пытаясь
осмыслить историю грехопадения, мы предположили, что проклятие может быть не
следствием уже содеянного, а являться необходимым условием того, чему ещё предстоит
быть. То есть змей был проклят не «за что-то», а «для чего-то». Посмотрим, не
окажется ли пригодной такая логика рассуждений в случае истории Ноя и его сыновей.
Начнём с того,
что проклятие Ханаану прозвучало после того, как «Ной
проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его» (Быт.
9,24) То есть здесь, как будто, явно указана причина «за что» — за то, что сделал
младший сын. Но, вот незадача, Хам, поступок которого мы обычно и считаем причиной
проклятия, едва ли может быть назван младшим сыном. Когда перечисляются имена
потомков того или иного лица, порядок следования их бывает либо прямой, хронологический
(от старшего к младшему), либо обратный (например: «Сыны
Хама: Хуш, Мицрам, Фут и Ханаан« (Быт. 10,6)) Однако имя Хама находится
посередине между именами Сима и Иафета. Кроме того, Сим был старшим братом Иафета
(Быт. 10,21). То есть младшим сыном Ноя, скорее всего, был Иафет.
Есть, правда,
ещё один вариант толкования. Иисус Христос у Евангелиста Матфея назван «Сыном Давидовым, Сыном Авраамовым» (Мф.
1,1). Слово «сын» здесь имеет значение «потомок». В этом смысле младшим сыном
Ноя может быть назван Ханаан, т.к. хронологически он появился на свет последним.
Однако про то, что сделал Ханаан в истории с Ноем, не сказано ничего.
Поэтому указание на поступок Ханаана как на причину проклятия совершенно лишено
смысла.
Остановимся
поэтому на том, что младшим сыном Ноя был Иафет. Что же сделал Иафет? — Вместе
со старшим сыном Ноя Симом он покрыл наготу отца своего. Доброе ли дело он сделал?
— Мы привыкли думать, что да. Но тогда за что же проклятие? Или оно всё же не
«за что», а «для чего»? То есть Ханаану, возможно, предстоит быть рабом, помощником
Сифа и Иафета ради конечной цели,- дела, совершить которое должен последний
сын Иафет.
Чтобы понять,
о чём здесь идёт речь, вспомним, что «В
начале было Слово» (Ин. 1,1) и многое из того, что сказано в Библии становится
понятным с использованием этого смыслового «ключа». Слово имеет внешнюю форму
и внутреннее содержание. Воспринимая слова, мы прежде всего встречаемся с формальным
их выражением и лишь затем, если нам удастся понять сказанное, эта форма наполняется
для нас смыслом. Сравним теперь с тем, что сказано о сыновьях Ноя: «да распространит Бог Иафета, и да вселится
он в шатрах Симовых». Имя Сим означает «имя», а значение имени Иафет — «расширение».
То есть первый сын Ноя — это та работа, которую мы совершаем в связи с решением
задачи внешнего оформления мысли, формулировкой её. Последний сын — это работа
по наполнению формы соответствующим содержанием (Иафет вселяется в шатры Симовы).
Появление формы
— это явление слова миру, рождение его. Раскрытие же того смысла, который содержится
в слове — это завершение, конец истории «созревания», становления слова. Но
между началом и концом есть что-то ещё. Хам — средний брат — делает то, без
чего невозможным оказалось бы дело его старшего и младшего брата. Он видит «наготу отца своего», понимает, в чём тот
нуждается и сообщает своим братьям. Но он — лишь «глаза»; «руки» же — это его
сын Ханаан.
Ханаан — единственный
из всех вышедших из ковчега на обновлённую землю, кто никогда не был на земле
прежней, «наполнившейся злодеяниями»
(Быт. 6,13), ибо он родился в ковчеге. К нему вполне приложимы слова, сказанные
о Себе Христом: «вы от нижних, Я от вышних;
вы от мира сего, Я не от сего мира» (Ин. 8,23). Сходство на этом не заканчивается.
Христос в своей жизни получил от Бога не только благословение, о котором мы
все хорошо знаем. Он получил и проклятие. Вот что по этому поводу пишет апостол
Павел: «Христос искупил нас от клятвы
закона, сделавшись за нас клятвою, — ибо написано: «проклят всяк, висящий на
древе», — дабы благословение Авраамово через Христа Иисуса распространилось
на язычников, чтобы нам получить обещанного Духа верою.» (Гал. 3,13-14)
Кроме того, если мы вспомним, что народ Израиля, взращенный и воспитанный Самим
Богом, был приведён Им в землю обетованную, которая была в то же время «землёй
Ханаанской» (Быт. 13,12), мы поймём, что сходство это отнюдь не случайно.
Обещанное Богом
Аврааму владение землёй обетованной — это не что иное, как обещание ему стать
носителем той клятвы (проклятия), которая была на Хананеях. Замечательно, что
возможность исполнения дела, содержащегося в проклятии Ханаана, сынам Авраама
досталась отнюдь не легко. Её пришлось завоёвывать с оружием в руках. То есть
то, что нам представляется великой бедой (проклятие) здесь выглядит как великая
ценность, как благо.
Хотя сказанное
на первый взгляд выглядит рискованной игрой, в которой всё переворачивается
с ног на голову, не будем спешить с вынесением приговора. Вспомним, что все
мы, Христиане, стремимся быть «рабами Божиими». Вспомним также и то,
что сказал Господь Своим ученикам, когда они спорили кто из них больший: «вы знаете, что князья народов господствуют
над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так: а кто хочет
между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом» (Мф.
20, 25-27). То есть рабство в данном случае — это не что иное, как условие,
исполнение которого даёт человеку возможность угодить Богу. Cоответственно,
проклятие — это отнюдь не всегда что-то плохое. Проклятие Бога — это задание,
которое должно быть выполнено и обязательно будет выполнено. Чем оно обернётся
для проклятого, зависит от того, как он отнесётся к этому заданию.
Если мы начинаем
противиться неизбежному — ничего, кроме страданий нам это противление не принесёт.
Если же, наоборот, постараемся понять что от нас требуется, если осознаем тот,
казалось бы, очевидный для верующего факт, что всё, что от Бога — благо, то
знание о проклятии может стать, как это ни странно, источником вдохновения.
Действительно, если исполнения дела за которое мы добровольно берёмся
желает Бог, если, более того, Он Сам является гарантом того, что дело будет
обязательно сделано, то мы можем делать это дело с радостной уверенностью, что
усилия наши не окажутся тщетными. Вот что говорит об этом «проклятый» Господь:
«Придите ко Мне, все труждающиеся и обременённые,
и Я успокою вас. Возьмите иго Мое на себя, и научитеся от Меня: ибо Я кроток
и смирен сердцем; и найдёте покой душам вашим. Ибо иго Мое благо и бремя Мое
легко.» (Мф. 11,28-30)
Как бы мы ни
хотели исполнять волю Божию, как бы мы ни желали сделать то дело, которое
должно быть сделано, у нас вряд ли что-нибудь получится, если мы не будем
знать, в чём заключается эта воля, если мы будем «слепы» по отношению к свету
истины. Именно эта слепота как раз и является причиной того, что нам никак не
удаётся сделать то, что мы должны сделать. Именно она и есть причина страданий
людей, которым досталось не благословение, а проклятие.
Исполнить своё
предназначение не может ни слепой начальник (первенец — Сим), ни обладающий
всем необходимым для совершения и завершения дела слепой исполнитель (последний
брат — Иафет). Зрение же, свет истины подаётся третьим, через своего сына.
Благословение,
в отличие от проклятия, не связывает волю человека никакими обязательствами.
Благословение — дар, обещание блага. Однако благо это может быть условным. Так,
благословение Иафета: «да распространит
Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых» может давать свои сладкие
плоды тогда, когда Иафет «вселится в шатрах
Симовых», т.е. содержание Слова найдёт свою форму выражения, когда Слово
будет явлено миру. Но чтобы совершить это дело, чтобы «покрыть
наготу отца своего», Иафет должен косвенно, через своего брата Хама и его
сына «увидеть», что нужно сделать.
Замечательно,
что во взаимоотношениях потомков Ноя мы обнаруживаем как «горизонтальные» взаимоотношения
(братьев Сима и Иафета), так и «вертикальные» (Хама и Ханаана — отношение отец-сын).
То есть опять мы встречаемся с крестом. Смысл же его в данном случае таков,
что «вертикальные» взаимоотношения задают образ того, каковы должны быть взаимоотношения
«горизонтальные». То есть отношение Отец — Сын даёт нам образ того, каково должно
быть отношение начальник — исполнитель («сеятель» — «жнец»). Первое — образ;
второе — подобие. Точнее, должно быть подобием, ибо в настоящее время отношения
начальник — исполнитель редко хотя бы отдалённо напоминают отношения отца с
сыном.
Приглядимся
внимательнее к отношениям отца с сыном. Кто из них господин, а кто раб? Если
говорить о том, кто для кого трудится, то господин — сын, а работник — отец: «Не дети должны собирать имение для
родителей, но родители для детей» (2Кор. 12,14). Если же говорить о том,
кто кому должен подчиняться, то отношение обратное. Здесь уже господин — отец,
а раб, исполнитель его воли — сын. Тот же апостол Павел пишет: «Дети, будьте послушны родителям вашим во
всём, ибо это благоугодно Господу». (Кол. 3,20) Если эти два момента
взаимоотношений родителей и детей смешиваются, то происходит путаница, чреватая
большими осложнениями. Так дети, почувствовав в родителях желание отдавать им
всё лучшее, что имеют родители, становятся жестокими деспотами, диктующими
родителям свою волю. В свою очередь родители, стремясь господствовать над
детьми, всё чаще и чаще забывают о той ответственности, которую они несут перед
своими детьми и Богом.
Вдумаемся теперь
в смысл фразы «да распространит Бог Иафета,
и да вселится он в шатрах Симовых». Если Иафет вселится в шатры Симовы,
то, по-видимому, это означает, что благословение даёт ему на это право. Право
господствовать над имением Сима, быть господином ему. С другой стороны, Иафет,
вселившись в шатры Симовы, принесёт туда и всё своё богатство. И это богатство
будет принадлежать уже не только Иафету, но и Симу. Мы видим здесь уже знакомое
нам отношение отец — сын. Но, интересно, что на месте отца оказывается младший
сын Иафет, а на месте сына — старший Сим. Обычный порядок старшинства меняется
на обратный.
Для тех, кто
знаком с Библией, этот факт не кажется чем-то уж совсем необычным. Так, например,
Иаков вначале купил у Исава право первородства, а потом обманным путём получил
благословение, которое отец хотел дать старшему сыну (Быт. 25,27-34; Быт. 27,1-40).
Из двух братьев первым должен был родиться Зара, а родился Фарес (Быт. 38,27-30).
Иаков, благословляя сыновей Иосифа, старшинство отдал Ефрему, хотя по возрасту
старшим был Манассия (Быт. 48,13-20).
Говоря о сыновьях
Ноя, мы пришли к выводу, что главенство отдано младшему сыну. Смысл слова главенствует
над его формой. Если же говорить о деле, то образ действия, исполнение дела
главенствует над тем, что должно быть сделано; «как» главенствует над «что».
То есть слишком мало знать, что должно быть, слишком мало видеть цель; главное
– знать, как этой цели достичь.
Посмотрим теперь
на значение имён упомянутых нами братьев, учитывая, что с именем старшего брата
соотносится некая цель — то, что должно быть — а с именем младшего — путь, каким
эта цель достигается. Имя Манассия означает «позволяющий забыть» и дано было
старшему сыну Иосифом в связи с тем, что радость о рождении сына позволила отцу
забыть все его несчастья, а имя Ефрем означает «плодовитый». Цель — избавление
от скорбей достигается не прямо, а через получение плодов. Плодов благой воли
и творческих усилий.
Имя Зара означает
«рассвет», а Фарес «расторгающий» или «отверстие». Сопоставление этих имён само
по себе, казалось бы, ничего не говорит. Но вспомним, по какому поводу дано
Фаресу такое имя: «... во время родов
её показалась рука одного; и взяла повивальная бабка и навязала ему на руку
красную нить, сказав: этот вышел первый. Но он возвратил руку свою; и вот вышел
брат его. И она сказала: как ты расторг себе преграду? И наречено ему имя Фарес.»
(Быт. 38,28-29) В этой истории мы видим сходство с историей Исава и Иакова.
Как Зара по естеству должен был родиться первым, так и первенец Исав имел право
первородства и должен был получить от отца благословение. Однако Иаков «запнул»
его, сумев получить благословение предназначенное другому. С другой стороны,
и Зара и Исав «помечены» красным цветом, ибо Исав, как сказано в книге Бытия,
родился «красный, весь, как кожа, косматый.»
(Быт. 25,25)
«Расторгающий
преграду» Фарес и «занимающий место хитростью» Иаков — это указание на особенность
пути, на котором достигается цель. Характер же самой цели сокрыт в именах их
братьев — Зары и Исава. «Рассвет» (Зара) — это то самое «утро», которым заканчивается
очередной день творения. Имя же Исав означает «волосатый» и само по себе, без
сопоставления с другими библейскими историями, ничего нам не говорит. Но оно
сразу же становится понятным, как только мы вспомним о Самсоне, имя которого
означает «солнце». До тех пор, пока бритва не касалась головы его, он был чрезвычайно
силён, но как только его хитростью остригли, он ослабел и был пленён врагами.
Когда же волосы его вновь отрасли, с ними вернулась к Самсону и его сила. (Суд.
13,1-16,31) То есть волосы — это символ силы. Волосатость же Исава означает
явление Царства Божия в силе («Царство Божие не в слове, а в силе» (1Кор. 4,20))
Здесь, наверное,
уместно будет вспомнить также о пророке Илие и его преемнике Елисее. Как Зара
уступает место Фаресу, как «косматый» Исав вынужден уступить «гладкому» Иакову (Быт. 27,11), так волосатый
Илия по воле Божией уступает место лысому Елисею. Однако известно, что в конце
времён Илия должен возвратиться (Мал 4,5). В конечном итоге в Царствии Божием
будет явлена Божия сила, но привести нас в это Царство может лишь Тот, сила
Которого «совершается в немощи» (2Кор. 12,9).
Возвращаясь
теперь к вопросу о том, как совершится ожидаемое событие, мы, глядя на
имена Фареса и Иакова, видим, что произойдёт сие не так, как большинство из
нас ожидает. Чтобы расторгнуть преграду необходимо усилие (Фарес). Чтобы получить
благословение нужно, во-первых, ценить его, а, во-вторых, воспользоваться мудростью
змеи (Иаков). Совершается же «грех» похищения благословения опять, как и в случае
«грехопадения» при активном участии женщины — матери Иакова и Исава. И опять
мы видим угрозу смерти (которая, кстати, на сей раз не осуществилась) — Исав
решает по смерти отца убить брата. Очень похоже на то, что произошло с Адамом
в раю. Тем не менее, после «грехопадения» произошёл переход от света во тьму,
а здесь идёт речь об обратном — о переходе из тьмы к свету.
Чтобы расторгнуть
преграду установленную Богом между светом и тьмою необходимо иметь очень сильное
оружие — пламенный меч Херувима, охраняющего путь к дереву Жизни. Тот факт,
что этот меч используется дважды — при переходе от света во тьму и при переходе
от тьмы к свету — зафиксирован, по-видимому, в странном утверждении Христа о
достаточности двух мечей:
«И сказал им: когда Я посылал вас без мешка
и без сумы и без обуви, имели ли вы в чём недостаток? Они отвечали: ни в чём.
Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму;
а у кого нет, продай одежду свою, и купи меч; ибо сказываю вам, что должно исполниться
на Мне и сему написанному: «и к злодеям причтен». Ибо то, что о Мне приходит
к концу. Они сказали: Господи! вот, здесь два меча. Он сказал им: довольно» (Лк. 22,35-38).
В книге Бытия
меч Херувима назван «обращающимся»
(Быт. 3,24), что может означать, единство двух мечей. Такое же, как и единство
древа Жизни и древа Познания, о котором мы говорили ранее. Подобно тому, как
результат вкушения от древа Жизни (Познания) — знание жизни — может быть двояким,
также двояким может быть и действие меча — либо переход от тьмы к свету, либо,
наоборот, погружение в ещё большую тьму: «на суд пришёл Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы»
(Ин. 9,39)
Когда, считая
себя зрячими, мы начинаем сами судить о том, что хорошо и что плохо, мы получаем
возможность быстро на ту или иную жизненную ситуацию реагировать — поддерживать
хорошее и бороться с плохим. Однако, как, я надеюсь, видно из предыдущего анализа
библейских историй, такое «понимание» зачастую приводит к оценкам, совершенно
противоположным тем, которые мы получаем, если просто пытаемся понимать, воздерживаясь
от суда. То есть, производя скороспелый суд, прельстившись очевидностью оценок
«хорошо — плохо» мы часто белое принимаем за чёрное и чёрное за белое. Борясь
со злом, творим зло сами.
Ранее была высказана
мысль, что наше спасение непосредственно зависит от понимания того, от чего
нам нужно спасаться, с пониманием истории грехопадения. Поэтому естественно
после обсуждения событий, произшедших в раю с Адамом и его женой, перейти к
вопросу о том, как совершенный ими грех может быть исправлен.
|
