Ну вот, мы наконец
и пришли к тому, с чего начали. Теперь речь пойдёт о нашем будущем. Каково оно,
к чему нам готовиться и нужно ли вообще как-то готовиться или воля Божия реализуется
в любом случае независимо от наших с вами дел?
Если обратиться
к тому, что сказано о последних временах в Библии, мы, увы, обнаружим там много
предсказаний, внушающих, если им верить, большую тревогу и страх. Недаром слово
«апокалиптический» стало синонимом всего страшного, ведущего к разрушению и
смерти, хотя греческое слово «Апокалипсис» означает не более, чем «Откровение».
В то же время, постоянно говоря о святости Библии, не верить сказанному мы не
можем. Значит ли это, что нам нужно готовиться к событиям ещё более тяжёлым,
чем всё то, что человечество уже пережило? И где тот предел страданий, достигнув
которого мы могли бы с уверенностью сказать, что далее будущее сулит нам спокойствие
и радость? Увы, даже и такой, внушающей хотя бы слабую надежду определённости
мы пока не имеем. Сказано лишь, что антихрист будет царствовать на земле три
с половиной года. А что до этого? Ведь предсказания Апокалипсиса облечены в
такую форму, что мы, имея перед глазами двухтысячелетнюю историю от Рождества
Христова, так и не можем с достоверностью сказать, что уже сбылось, а чему ещё
только предстоит сбыться.
Видя очевидную
трудность языка образов Откровения Иоанна Богослова, люди, в большинстве своём,
и не дерзают утверждать, что они в этом Откровении многое понимают. Тем не менее,
когда речь заходит о пресловутом числе шестьсот шестьдесят шесть, также большинство
верующих считают, что уж здесь-то им всё понятно. Действительно, все знают,
что такое печать, знают, где у человека лоб и могут отличить правую руку от
левой. Поэтому и кажется что здесь всем всё понятно.
А что сказано
в самом Откровении? — «Здесь мудрость.
Кто имеет ум, тот сочти число зверя; ибо это число человеческое. Число его шестьсот
шестьдесят шесть» (Откр. 13,18). К чему эти слова «здесь мудрость»; не есть ли это указание на то, что при интерпретации
этого места следует соблюдать особую осторожность и вооружиться особой мудростью?
Ведь для человека действительно разумного последующее прямое указание на то,
что число это шестьсот шестьдесят шесть — число, понятное всем умеющим считать,
— есть загадка. С одной стороны говорится о наличии какой-то тайны, а, с другой
стороны, как будто и тайны-то никакой нет!
Попробуем что-то
в этой тайне понять и мы, тем более что существующие интерпретации данного места
Апокалипсиса породили такое количество суеверных страхов, что от них уже нельзя
просто отмахнуться. К сожалению, эти страхи порой бывают настолько сильны, что
христиане забывают о самом главном, забывают о Боге, о Его силе, о Его милости,
о том, что без Его воли и волос с головы не упадёт. Кроме этого, хотя все мы
хотим, чтобы наша Церковь как можно меньше зависела от происков недоброжелателей,
мы, как это ни странно, сами даём им возможность сделать нам больно. Где бы
ни появились три шестёрки, их появление практически никак не скажется на поведении
людей неверующих или исповедующих другие религии. Что же касается христиан,
то у них эти три цифры, кем бы они не были поставлены, и какую бы цель нарисовавший
их не преследовал, вызовут массу переживаний и страхов, что отнюдь не способствует
усилению нашей Церкви.
Число шестьсот
шестьдесят шесть упоминается не только в Новом, но также и в Ветхом Завете:
«В золоте, которое приходило Соломону в каждый
год, весу было шестьсот шестьдесят шесть талантов золотых» (3Цар. 10,14;
2Пар. 9,13). Трудно предположить, что каждый год к Соломону стекалось богатство
точно соответствующее этому числу. Если же от года к году размер дани
несколько варьировал, то непонятно зачем нужна такая точность, почему это число,
например, не округлено. Другое дело, если данное число — есть символ.
Опасность, проистекающая
от увлечения богатством, силой, властью для истинной веры кажется достаточно
очевидной. Вспомним, например, исход из Египта. Народ, совсем недавно бывший
свидетелем великих чудес, совершённых Богом, оставшись без своего вождя, требует
от Аарона воздвигнуть для поклонения золотого тельца (Исх. 32,1-4). Такая измена
кажется невероятной, и, тем не менее, она была. В другом месте и в другое время,
уже не в Египетском, а в Вавилонском рабстве, не только коренные жители, но
и пленённые сыны Израилевы поклонились на поле Деире золотому истукану (Дан.
3,1-97). И здесь также все, за исключением трёх человек, забыли о Боге и поклонились
идолу.
Обратим теперь
внимание на то, каков был этот золотой истукан. Подробное описание его в Библии
отсутствует. Известно только, что он был золотой и что высота его была шестьдесят
локтей, а ширина — шесть локтей. Опять золото и опять число, причём в числе
этом легко просматривается шестьдесят шесть. Очень похоже, что речь идёт о том
же, что и в случае золота Соломона. Тем более, что и там вслед за описанием
богатства и могущества царя рассказывается о его отпадении от истинной веры
и поклонении идолам (3Цар. 11,4-13).
Хотя нам о золотом
истукане известно мало, однако попытка представить его вид, используя известные
нам размеры, приводит к странному результату. Действительно, помимо того, что
идол был огромен, он вряд ли походил на человеческую фигуру, ибо высота его
в десять раз превосходила ширину. Скорее он напоминал некий столб, башню (тоже
Вавилонскую).
О том, сколь
великую опасность представляет собой богатство для человека, стремящегося к
Богу, много говорил и Сам Господь: «истинно
говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное. И ещё говорю вам:
удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство
Божие. Услышав это ученики Его весьма изумились, и сказали: так кто же может
спастись? А Иисус, воззрев, сказал им: человекам это невозможно, Богу же всё
возможно» (Мф. 19,23-26). Здесь стоит остановиться и серьёзно задуматься.
Утверждается, что человеку, опираясь лишь на свои силы, своё знание, таланты
и добродетели спастись невозможно.
Это же предостережение
(Лк. 18,24-27) мы находим и в истории с богатым человеком, который у Матфея
(Мф. 19,16-30) назван юношей, у Марка просто упоминается без дополнительных
характеристик (Мк. 10,17-31), а у Луки назван одним из начальствующих (Лк. 18,18-30).
Человек этот был богат не столько земным богатством, сколько духовным, ибо заповеди
Божии сохранил от юности своей. Оказывается, и этого ещё недостаточно. Иисус
говорит ему: «ещё одного недостаёт тебе:
всё, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах,
и приходи, следуй за Мною» (Лк. 18,22). И вот эта то заповедь оказывается
самой трудной.
Первое, что
обычно приходит в голову читающему этот эпизод, это то, что человек пожалел
своё богатство. Однако, вспоминая о том, что человек тот исполнил заповеди от
юности своей, что он богат добродетелями, можно думать, что причина его печали
заключается отнюдь не в жадности. Ему дано задание раздать; раздать очень большое
богатство. А есть ли желающие принять его? Вспомните, сколь тяжело бывает нам,
когда, поняв что-то важное для нас и, как мы верим, и для других людей, мы пытаемся
рассказать им о своём открытии. А встречаем равнодушие или непонимание. Как
тяжело бывает родителям, желающим передать свой богатый жизненный опыт своим
любимым детям, если последние его совершенно не ценят.
Сложность во
всех этих случаях заключается в том, что передать другому своё духовное богатство
можно лишь тогда, когда этого захочет тот другой. А захочет ли? Ведь узнав,
что трудно богатому войти в Царство Божие, он, пожалуй, и не захочет такого
богатства, пожелает остаться нищим! Здесь обнаруживается такая большая зависимость
от другого, что, очевидно, совершить дело, которого требует Господь, рассчитывая
лишь на свои силы, на своё богатство невозможно. Здесь необходимо смирение и
надежда на помощь Божию.
Иначе думали
фарисеи. Услышав от Господа о том, что нельзя служить и Богу и маммоне, они
смеялись над Ним, ибо были сребролюбивы (Лк. 16,13-14). Трудно, конечно, было
понять Христа и последовать за Ним. Даже и ближайшие ученики часто недоумевали
о слышанном от Господа, однако никому из них и в голову не приходило, подобно
фарисеям, оценивать слышанное с позиции превосходства всё знающего и всё понимающего.
Увы, убеждённость в своей праведности, в том, что их дела угодны Богу, сделали
фарисеев слепыми и глухими.
Иисус посылал
своих «овец» среди «волков», и они возвращались целыми и невредимыми. Он учил апостолов
не бояться убивающих их. Он дал им власть над бесами. Однако Он же и предостерегал
их: «берегитесь закваски фарисейской, которая есть лицемерие» (Лк. 12,1).
То есть из всех опасностей, которые подстерегают человека на его пути к Богу,
самой страшной оказывается опасность заразиться духом фарисейства, духом самодостаточности
и самодовольства.
Теперь давайте
подумаем, есть ли связь между этой страшной опасностью и «страшным» числом
шестьсот шестьдесят шесть? В Откровении Иоанна Богослова оно названо «числом зверя», но тут же добавлено, что
«это число человеческое» (Откр.
13,18). В связи с этим вспоминается история, происшедшая с царём
Навухудоносором (Дан. гл.4). За гордость и самодовольство у него было отнято
сердце человеческое и дано сердце звериное (Дан. 4,13). Но ведь это тот же
самый царь, который воздвиг на поле Деире золотого истукана высотой шестьдесят
и шириной в шесть локтей!
Читая Евангелия,
мы, конечно, увидим много разногласий между Иисусом и фарисеями. Тем не менее,
в центре этих разногласий совершенно определённо находится различное отношение
их к заповеди исполнения субботы. По закону, данному через Моисея Самим Богом,
можно было трудиться шесть дней; седьмой же день — суббота — день покоя. Также
и засевать землю и трудиться на ней можно было шесть лет, в седьмой же год земля
должна была находиться в покое. Евреи и, прежде всего, их духовные вожди фарисеи,
не поняв сути этой заповеди, возвели её в абсолют, создали из неё идола. Господь
же, напротив, утверждал: «суббота для
человека, а не человек для субботы; посему Сын Человеческий есть господин и
субботы» (Мк. 2,27-28).
Был ли Христос
разрушителем Закона? Если относиться к тому, что Он говорил и делал чисто
формально, как фарисеи, можно посчитать, что да. Но если обратиться к самому
Закону, то мы увидим, что суббота — это не день бездействия, а день посвящённый
Господу. Нельзя было делать дел ради себя, ради удовлетворения чисто
человеческих потребностей. В то же время дела служения Богу можно и нужно было
делать. Именно на это обращает внимание Христос: «не читали ли вы в законе, что в субботы священники в храме нарушают
субботу, однако невиновны?» (Мф. 12,5). И то новое слово, которое было
сказано Иисусом, как раз и заключалось в том, что дело служения людям может, в
то же время, быть делом служения Богу.
Перед наступлением
седьмого года покоя в шестой год земля давала особенно богатый урожай, которого
должно было хватить людям даже не на два года, а на три (Лев. 25,21). Когда
евреи путешествовали по пустыне и Бог давал им в пищу манну небесную, в шестой
день нужно было собирать манны не на один, как обычно, день, а на два. Такое
поведение кажется вполне по-человечески понятным и ,кажется, что здесь не должно
возникать никаких вопросов. Однако давайте вспомним, что заповедь о субботе
дана была Богом не просто так, а в воспоминание шести Дней творения и седьмого
Дня покоя Бога. Нет ли и в этих Днях творения сходного сугубого накопления «добра»,
которое должно быть использовано в седьмой День? — Действительно, если в первые
пять Дней Бог, глядя на Своё творение видит «что это хорошо», то про шестой День сказано:
« И увидел Бог всё, что Он создал, и вот,
хорошо весьма» (Быт. 1,31).
Что же это за
накопление, благодаря которому преодолевается «голод о Боге» седьмого дня, в
чём оно? Или в ком? — Да, наверное, ни в чём ином, как в человеке, который
задуман как образ и подобие Божие.
В шестой День
творения Бог, тем не менее, сотворил человека только «по
образу Своему». Творение человека по подобию Божию отнесено на седьмой День,
когда Бог отдыхает. Кто же в таком случае должен сотворить человека по подобию
Божию? — не иначе, как сам человек, имеющий в себе для этого всё необходимое.
Человек, как единое Существо, а не как множество независимых друг от друга «личностей».
О сотворении
человека по подобию Божию, как о уже свершившемся факте, мы узнаём из описания
событий седьмого Дня. У третьего сына Адама и Евы Сифа рождается сын Енос —
третий по Адаму. Далее сказано: «тогда
начали призывать имя Господа Бога» и сразу после этого сообщается что Бог уже
«сотворил человека, по подобию Божию создал его мужчину и женщину сотворил их»
(Быт. 4,26-5,1-2) Трудно не усмотреть между этими событиями непосредственной
связи.
В то же время
и рождение сыновей Адама и рождение Еноса совершилось после «грехопадения».
Представим себе, что было бы, если бы этого «грехопадения» не было. Человек,
созданный «хорошо весьма» не пожелал бы расстаться
с полученным им богатством, пожелал бы пользоваться им, не уходя в ночь седьмого
Дня творения. Он так бы и остался человеком шестого дня и никогда не стал бы совершенным
Человеком, подобным своему Отцу небесному. То есть число шесть — есть символ
человека «раскаивающегося» в содеянном Адамом «грехопадении», отрекающегося
от него.
Точно также
поступали и фарисеи, отрекаясь от содеянного их отцами. Однако Христос, вместо
того чтобы одобрить их «праведность», утверждает, что именно этим они свидетельствуют
о том, что сами они подобны своим отцам: «Горе
вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что строите гробницы пророкам, и украшаете
памятники праведников, и говорите: «если бы мы были во дни отцов наших, то не
были бы сообщниками их в пролитии крови пророков». Таким образом, вы сами против
себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили пророков» (Мф.
23,29-31). Ради чего отрекались от дел своих отцов книжники и фарисеи? — отнюдь
не для того, чтобы что-то исправить и не для того, чтобы извлечь из происшедшего
для себя уроки. Говорилось это по лицемерию ради того, чтобы показаться перед
людьми праведными, приобрести у них богатство доверия, уважения и славы. То
есть шестёрка — это действительно символ лицемерия и фарисейства.
Почему число
зверя шестьсот шестьдесят шесть — три шестёрки? — Трудно, пока, сказать тут
что-то определённое. Возможно, это связано с тем, что Господь воскрес в третий
день, т.е. в третий день ограниченность «шестёрки» людьми наконец-то оказывается
преодолённой. Или, может быть, здесь есть связь с тремя откровениями, когда
человек увидел наготу своего близкого — откровениями Адама, Ноя и Христа?..
Если число шестьсот
шестьдесят шесть означает самодовольный дух фарисейства, то не удивительно что
печать этого духа стоит на правой руке — то есть проявляется в делах, которые
мы делаем прежде всего правой рукой, и на челе — ибо человек, заражённый этим
духом, воспринимает и понимает всё происходящее через призму своих убеждений.
Утверждение же о том, что нельзя ни продавать, ни покупать без этой печати означает
необходимость быть согласным с общепринятым мнением и общепринятой жизнью, насквозь
пропитанной духом лицемерия, оправдывающего своё нежелание искать Бога.
Прежде чем двигаться
дальше, вновь вернёмся к высказанной ранее мысли, что между миром и человеком
стоит наше мировоззрение; между нами и Богом находится наше представление о
Боге, наше знание. При этом, если знания наши о мире, о людях, о Боге оказываются
искажёнными, то, очевидно, мы на самом деле знаем не мир, не людей и ни Бога.
То есть сущее в этом случае на самом деле сокрыто от меня, хотя мне и кажется,
что я всё вижу и понимаю.
Знаем ли мы,
христиане Христа? Очень хочется побыстрее ответить утвердительно. Но дело в
том, что по-настоящему знать и понять взрослого может лишь взрослый. Понять
Христа, знать Его может только тот, кто подобен Ему, кто действительно способен
исполнять волю Божию. Очевидно, что здесь мы пока очень далеко отстоим от Него.
Следовательно, и знаем мы Его лишь очень поверхностно, как дети. Почему же нам
тогда кажется, что мы Господа знаем? — Потому, что Евангелия дают нам вполне
реальную возможность узнать Иисуса — человека. И вот здесь возникает очень серьёзная
проблема.
Дело в том,
что знание Христа как человека может повести нас далее к попыткам понять Его
взаимоотношения с Отцом, к познанию Бога. Это то, что должно быть, чего ждёт
от нас Бог. Но ведь можно, с другой стороны, посчитать, что, зная Христа как
историческую личность, мы уже, тем самым, знаем и Бога. Тогда дальнейшие
усилия узнать Бога уже не нужны. Если в первом случае знание истории жизни Иисуса
из Назарета открывает нам Путь к Отцу Его Небесному, то во втором, наоборот,
становится на пути к Богу преградой.
Тот, Кто ведёт
нас к Богу — это Христос; тот же, кто мешает нам к Богу прийти — антихрист.
Однако с кем мы познакомимся, читая Евангелия, зависит от нас самих.
Поймём ли мы,
как мало мы Бога знаем и как много мы можем приобрести, найдя Его, общаясь с
Ним. Или, узнав о Боге Сыне и о Его любви к нам, мы посчитаем, что большего
(знания) и не нужно? Вдохновят ли нас Евангелия на дальнейшее понимание и исполнение
воли Божией или мы, узнав, что спасает только Бог, сами делать ничего не будем?
Пробудит ли в нас полученное знание жажду
жизни вечной или мы, читая о Христе, наоборот, лишь удовлетворим своё любопытство? Выбор этот делаем мы сами.
Если в первом
случае знаемый нами Господь для нас становится Путём к Отцу Его Небесному, то
во втором, наоборот — преградой. В одном случае мы имеем дело со Христом, а
во втором — с антихристом. А вот кем Он для нас будет, зависит уже не столько
от Него, сколько от нас самих. Ситуация та же самая, что с древом Познания и
древом Жизни. Древо Познания — это древо анти(вместо)Жизни а, следовательно,
— смерти. Также и ложно понятый нами Христос может стать для нас антихристом
и даровать нам вместо вечной жизни вечную смерть.
Господь воплотился
и жил среди людей ради того, чтобы явить нам Отца («Я и Отец — одно» (Ин. 10,30)). Подобно тому, как «мёртвая» икона
являет нам образ изображённого на ней живого человека, Он, будучи по плоти такой
же тварью, как и все мы, был, одновременно иконой, образом Отца Своего небесного.
В связи с этим вопрос о правильном почитании Христа (православии) оказывается
связанным с вопросом о правильном отношении к иконам. А последний, как мы знаем,
решался очень не просто.
Суть дела в
том, что в Ветхом Завете существовал запрет на изображение Бога, людей, животных.
Запрет этот вытекал из заповеди «не сотвори
себе кумира». Христиане же стали изображать Христа, Богородицу и святых
на иконах и начали им поклоняться. Как воспринимать такую смену обычаев: как
отрицание того, что было заповедано Богом ранее, как возврат к язычеству или
как следующий шаг в том же направлении истинного богопочитания?
На VII Вселенском
соборе святые отцы пришли к заключению, что, поклоняясь иконе, православно (правильно)
верующий христианин поклоняется отнюдь не доске, на которой кто-то нарисован,
не изображению как таковому, а именно тому, кто на иконе изображён. Однако дальнейшие
события жизни Церкви показали, что и этот ответ всех недоумений не разрешил.
Оказалось, что и его понять и принять смогли отнюдь не все христиане. Может
быть, в частности и из-за того, что общее благословение Церкви поклоняться иконам
без уточнения как это нужно делать оставляет возможность и для неверного
поклонения им, ведущего к идолопоклонству и язычеству.
Тем не менее,
возможность сделать шаг в ошибочном направлении отнюдь не должна становиться
препятствием к тому, чтобы вообще к Богу двигаться. Другое дело, что она требует
от нас большой внимательности и осторожности. Так и Пришествие к нам Христа,
породив массу возможностей, неправильно поняв Его, заблудиться, дало нам уникальную
возможность при правильном понимании приблизиться к Богу так близко, как без
Него это было бы сделать совершенно невозможно.
Внушает надежду
и то, что Сам Господь отнюдь не равнодушно наблюдает за нашими попытками познать
Его (если они есть!). Так, мы верим, что молитвы наши, обращённые ко Христу,
доходят именно до Него. И, хотя знаем мы Господа пока очень плохо, молясь мы
служим именно Христу, а не антихристу. Конечно, если это молитва общения с Богом,
а не «молитва»-заклинание, читаемая с одной лишь целью что-то от Бога получить.
Обращаясь к
Богу с молитвой, мы подобны стрелку (плохому) из лука, направляющему свою стрелу
в Цель. К счастью, Тот, к Кому посланы наши «стрелы» не уклоняется от них, а,
наоборот, стремится их все поймать. Что отнюдь не исключает нашей обязанности
«прицеливаться» как можно точнее.
Сейчас много
рассуждают о грядущем пришествии антихриста. А ведь он давным-давно пришёл!
Только не был явлен. Мы ожидаем его пришествия извне, а он давным-давно царствует
в нас самих. И творит его тот же самый живущий в нас самодовольный дух фарисейства,
уверяющий нас, что, веруя во Христа, веруя православно, т.е. правильно, мы конечно
лучше знаем Бога, чем другие люди. Однако спросите таких убеждённых, что они
знают Христа, людей о Боге Отце. И вдруг выяснится, что о Боге они практически
и не размышляют. То есть знают люди часто не того Христа, который был и есть,
а того, который создан их воображением, в которого им хотелось бы верить, который
заменяет им настоящего Бога, который вместо (анти) Христа и который, следовательно,
есть антихрист.
Человек, имеющий
на себе печать антихриста, может быть убеждён, что он знает Христа, любит Его
и, по мере возможности, конечно, исполняет Его заповеди. Он, как две тысячи
лет назад фарисеи, может быть большим ревнителем «истинной» веры, может быть
готов бороться за неё, сокрушать своих противников. А людям со стороны видится
иное — разговоров много, а дел мало. Как ранее фарисеи, он не столько торопится
сам исполнять заповеди Христовы, сколько пристально следит за другими, не нарушил
ли их кто.
Во времена Христа
иудеи находились под властью Рима. Однако в Евангелиях мы нигде не видим, чтобы
Господь как-то укорял или обличал завоевателей. Даже будучи распинаем, Он молился
о своих внешних «врагах»: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают»
(Лк. 23,34). Все обличения достались «своим» ревнителям «истинной веры». И это
отнюдь не случайно. Не столь страшен враг, явно восстающий на тебя, сколь страшен
тот, кто, назвавшись твоим другом, будет делать дела тебе противные. Во времена
Христа «на Моисеевом седалище сели книжники
и фарисеи» (Мф. 23,2). Однако если Моисей вёл свой народ к Богу, то о них
мы слышим иное: «Горе вам, книжники и
фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам; ибо сами не входите,
и хотящих войти не допускаете. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что поедаете
домы вдов и лицемерно долго молитесь: за то примете тем большее осуждение. Горе
вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя
одного; и когда это случится, делаете его сыном геены, вдвое худшим вас. Горе
вам, вожди слепые...» (Мф. 23,13-15).
Легко, подобно
фарисеям, отречься от дел своих предшественников, легко тех же фарисеев обличать.
Тем более что они уже обличены Господом. Гораздо труднее понять, что фарисей
— это не внешний враг, а внутренний и что обличить его нужно в самом себе. Также
и с антихристом. Не столь страшен тот антихрист, который попытается искоренить
христианство, о котором так много говорят. Страшен тот, который, живя в нас,
не даёт нам узнать Христа настоящего, не даёт прийти к Нему.
Антихриста —
человека ещё нет, а антихрист — идол, порождённый нашей верой в то, что этот
человек обязательно должен прийти уже есть. И действует этот антихрист
с весьма большой силой. Попробуйте где-нибудь среди верующих сказать о своей
надежде, что антихриста не будет, что, как евреи ошиблись со Христом, так и
христиане могут ошибиться с антихристом, — так тебя тут же могут обозвать еретиком
или раскольником. Обвинение отнюдь не шуточное. А ведь отвергнуть тебя готовы
люди, которые тоже вряд ли хотят, чтобы антихрист явился!
Тем не менее,
я отнюдь не собираюсь доказывать, что такого антихриста, которого многие ждут
и на котором пророчества исполнились бы буквально, не будет. Но, если он и прийдёт,
его приход для человека, действительно следующего за Христом, за Истиной, не
может совершиться незаметно. Настоящие христиане, не доверяющие духу лукавства
и лести, наверняка обнаружат его намного раньше других. Точнее, им и не нужно
будет его обнаруживать, ибо Сам Господь, Дух Истины явит его им. Был бы Он только
в нас. Вот о чём нужно заботиться, вот о чём стоит беспокоиться!
Однако убеждённость
людей в том, что антихрист обязательно явится как человек и будет царствовать
три с половиной года, вещь отнюдь не безобидная. Представим на минуту, что они
ошиблись, что не будет такого антихриста. Тогда Второе Пришествие Христово
застанет их совершенно неподготовленными. Люди готовятся к тяжёлым временам,
к борьбе, мыслят о том, какие страдания им предстоит за Христа претерпеть и
вдруг приходит Сам Господь и спрашивает, где плоды вашей веры? А их нет, ибо
они ожидаются лишь в будущем. Вот это будет беда, так уж беда!
Сколь велика
цена ошибки в одном случае и сколь мала в другом. Поэтому, допуская возможность
появления антихриста как внешнего врага Церкви, лучше всё же ожидать и готовиться
к встрече не с ним, а со Христом.
Говоря о том,
что мы сами для себя можем сотворить антихриста, стоит остановиться и на том,
как мы во Христа веруем; являемся ли мы Его последователями или мы стремимся
Его обожать. На первый взгляд, обожание Христа намного выше, значительнее. Оно,
в представлении большинства людей есть высшая степень любви, когда человек всю
свою душу вкладывает в предмет своего обожания. Но это так лишь с точки зрения
язычника, не знающего ещё истинного Бога. Само слово «обожание» по своему смыслу
означает «создание бога» или, иначе, на языке Библии «сотворение кумира, идола».
Хочет ли от
нас Господь, чтобы мы творили из Него кумира, чтобы мы его обожали? — очевидно,
нет! Обожать можно лишь то, что на самом деле Богом не является. Если же мы
веруем, что Иисус — действительно Сын Божий, нам нет нужды как-то «особенно»
почитать Его, ибо Ему это почитание ничего всё равно не прибавляет. Поэтому
когда в нас возникает желание выразить Ему какую-то особенную любовь, если,
тем более, хочется показать её перед другими людьми, следует быть очень осторожным,
ибо в нас заговорил фарисей.
Никто, конечно,
не знал и не любил Бога Отца более, чем Бог Сын Христос. Однако как спокойно
и просто Господь говорит о Нём. Никаких восторгов, никакого обожания. Вот где
настоящий образец взаимоотношений человека с Богом.
Как же относиться
ко Христу, чего хочет от нас Он Сам? — «Если
любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (Ин.14,15); «если пребудете в слове Моём, то вы истинно Мои ученики. И познаете истину,
и истина сделает вас свободными» (Ин. 8,31-32); «будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный»
(Мф. 5,48); «Возьмите иго Моё на себя,
и научитесь от Меня: ибо Я кроток и смирен сердцем; и найдёте покой душам вашим.
Ибо иго моё благо, и бремя Моё легко» (Мф. 11, 29-30). То есть Господь не
требует какого-то особого Своего почитания; Ему нужно «лишь» исполнение того
Дела, ради которого Он пришёл на землю.
«Итак сказали Ему: что нам делать, чтобы творить
дела Божии? Иисус сказал им в ответ: вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того,
Кого Он послал» (Ин. 6,28-29). Неужели же всё так просто? — нет, конечно,
ибо эта простота обманчива. Знать Христа, понимать Его, следовать Ему очень
непросто, ибо знает Его лишь тот, кто знает Отца. Не знающий же Отца не знает
и Сына: »вы не знаете ни Меня, ни Отца
Моего; если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего» (Ин. 8,19).
Современный
человек, открывающий Библию, обычно бывает поражён тем, что в Ней практически
отсутствует тема атеизма. Нет людей неверующих в истинного Бога или в каких-то
своих богов. Главная проблема, которая решается на протяжении всей истории ветхозаветного
Израиля от исхода из Египта до Христа, заключается в том, в какого бога
нужно веровать. Ситуация, как кажется, коренным образом отлична от того, что
мы наблюдаем ныне, когда большинство людей вопросы веры практически не волнуют.
Поэтому всё, что происходило до Христа, кажется, мало приложимо к нашей жизни.
Тем не менее,
я рискну утверждать, что, как во времена Ветхого Завета, так и сейчас абсолютно
все люди являются верующими. Подобно тому, как здание математики построено
на некоторых, принимаемых без обсуждения — на веру, утверждениях (их называют
аксиомами), так и мировоззрение любого человека содержит в своей основе некоторые
верования, над которыми, обычно люди совершенно не задумываются. (Что тут думать,
если это очевидно!). И, тем не менее, хотя эти верования самими людьми чаще
всего не осознаются, они оказывают решающее влияние на то, как человек воспринимает
мир и как ведёт себя в мире. Поэтому вопрос о том, во что или в Кого веровать,
остаётся актуальным и для всех нас, ибо он является определяющим для всей нашей
жизни.
Как было сказано,
современный человек, мало осведомлён о тех богах, которые царят в его душе.
Они предпочитают оставаться в тени, убеждая человека, что он сильнее их, властвует
над ними. Однако как только затрагиваются их интересы, тут же они дают почувствовать
человеку свою власть над ним. То есть пока человек живёт в согласии со своими
«богами» (страстями, привязанностями, убеждениями), — он над ними «царь и Бог»,
но как только он пытается поступать осознанно, действительно по своей воле,
ему вполне дают почувствовать, что он жалкий раб.
Однако есть
и другой пример взаимоотношений человека с Богом, когда Бог, которого человек
по своему желанию не может ни видеть, ни слышать, Сам открывает Себя людям,
Сам идёт им навстречу, чтобы сделать их наследниками всего богатства, которое
имеет Он. Оказывается, что этот Бог считает человека не просто тварью, по сути
своей отличной от Творца, а почитает его за Своего Сына. И этот Бог предлагает
человеку сделать свободный выбор. Будучи его действительным Творцом, Он не вынуждает
человека признать Его права над ним, а хочет, чтобы человек, узнав Его, поняв
Его любовь, сам захотел выбрать Его своим Богом.
Тем не менее,
чтобы выбор действительно был свободным, он обязательно должен быть осознанным,
чтобы у человека не возникло мысли, что его заставили сделать этот выбор в пользу
Бога посредством обмана. И вот Бог, чтобы дать людям понять, каким Он
будет для них Отцом, созидает особый народ — Израиль, воспитанием которого Он
на глазах всего древнего мира занимается две тысячи лет.
Оказалось при
этом, что быть сынами Божиими тяжело. Когда народ отступал от своего Бога и
начинал поклоняться чужим богам, Отец его наказывал, причём порой весьма ощутимо.
Народ Израиля стал для всех «притчей во языцех», посмешищем. Другие народы достигали
великого могущества, завоёвывали огромные территории, созидали величественные
памятники своей культуры. А чем мог похвалиться Израиль? Пожалуй, только своим
Храмом, вход в который язычникам был запрещён. Да людьми, через которых их Бог
являл Своё могущество. Моисеем, который будучи воспитан во дворце фараона, сохранил
преданность своему народу и вывел его из Египетского рабства. Соломоном, мудрости
которого удивлялись все цари земные. Иосифом, Даниилом с его тремя друзьями,
которые, попав в рабство, благодаря своей вере, мудрости и благочестию возвысились
до положения фактически равного царскому. И ещё надеждой, что настоящая слава
Израиля впереди. Что явится Тот, кто превзойдёт и Моисея, и Соломона и всех
великих пророков.
Человеку со
стороны очень трудно понять, почему Иудеи так крепко держатся за «своего» Бога.
Однако факт остаётся фактом. Вначале эта приверженность была отнюдь не велика.
Когда Моисей вывел Израильтян из Египта, те, несмотря на многие явленные им
великие знамения и чудеса, то и дело начинали роптать и думать, как бы вернуться
к прежней жизни. Затем за малодушие и нежелание подчиниться Его воле, Бог заставил
Свой народ сорок лет бесцельно путешествовать по пустыне. Точнее, цель была,
но какая! Чтобы умерли все мужчины старше двадцати лет и появилось новое поколение,
не знавшее страха, владевшего их отцами. И далее, после завоевания земли обетованной,
вся зафиксированная евреями «Священная история» представляет собой отнюдь не
цепочку побед и достижений. Это история грехов, совершённых народом и его царями,
это история наказаний за эти грехи, история покаяния и возвращения к Богу. Исправлять
свои ошибки всегда приходилось самим. То, что люди могли сделать сами, Бог никогда
за них не делал. Даже и землю обетованную, т.е. обещанную Самим Богом людям
пришлось завоёвывать.
Бог боролся
с народом, носившим имя «Израиль» также, как боролся с Иаковом, получившим то
же имя от того же Бога. Результатом же этой борьбы было всё более глубокое познание
своего Творца, всё большая привязанность к Нему и к Закону Им данному. Бог побеждал,
но победа Его отнюдь не была поражением для народа, с которым Он боролся. Тем
не менее, до конца победить Свой «жестоковыйный» народ не мог даже Бог. Ведь нужно было принести в
жертву Богу самое дорогое, добытое многими трудами и кровью — веру в свою праведность.
Вначале от людей требовалось принять Закон, как данный Самим Богом, а затем
им нужно было понять, что Закон — это ещё не всё, что Закон — это отнюдь не
Бог.
И если бы люди
поняли, чем должна завершиться эта борьба! Ведь те, кто поверили, что скоро
утро, что «приблизилось Царство Небесное», кто смог отрешиться от привязанности
Закону ради благословения, те получили Святого Духа. Остальные же так и продолжают
до сих пор бороться с Богом. И, что самое страшное, борются, даже не подозревая,
с Кем борются и чем эта борьба может для них завершиться! Хотя Библия говорит
нам об этом очень немало.
Ветхий Завет
повествует о том, как человек усваивает Законы данные Богом. Новый завет — это
история того, как человек преодолевает ограничения Закона и восходит к свободе
богообщения. Первое сделать трудно, второе — ещё труднее. Чтобы дать людям Закон
достаточно было послать Моисея, но чтобы люди смогли пойти далее Закона, Богу
понадобилось послать к ним Своего Сына.
Созидая народ
Израиля, Бог не спрашивал, хочет или не хочет этот народ принимать Его как своего
Бога. Он просто действовал, осуществляя Своё право отца по отношению к сыну.
Хотя и здесь бывали моменты, когда людям давалась возможность свободного выбора.
Вот что, например, говорит Моисей незадолго до своей смерти: «жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь...»
(Втор. 30,19) Остальным же народам Бог Себя не навязывает, но желает, чтобы
те приняли Его свободно и по доброй воле. Приняли, поверив, что, пройдя через
многие испытания, отказавшись на время от свободы своеволия, они смогут познать
своего Отца Небесного и, вкусив сладость Его любви, уже никогда не смогут от
Него отказаться.
Истинная
свобода обретается людьми не тогда, когда поставленный перед выбором жизнь или
смерть человек имеет возможность выбрать смерть, а тогда только, когда его
выбор жизни станет необратимым. Легко и свободно мы будем себя чувствовать не
тогда, когда будем знать что мы можем заблудиться и уйти от Истины и
Любви, а лишь тогда, когда будем уверены, что мы всё понимаем правильно и в
действиях наших ошибки быть не может.
|
