Вернёмся к двум
чудесам накормления людей хлебами и рыбами, соответствующим двум Пришествиям
Господа. Несколько ранее было сказано, что праздник Пасхи соответствует исполнению
Ветхого Завета, т.е. Первому Пришествию Спасителя. Если это так, то присутствие
в связанных с Пасхой богослужениях сорокадневного цикла является указанием на
то, что уже в это Первое Пришествие Христом было совершено всё необходимое и
для Его Второго Пришествия. Однако это исполнение Нового Завета, осуществившееся
уже почти две тысячи лет назад, открыто только тем, кто достаточно глубоко понял
суть содеянного Христом. Для остальных же людей, обращающих внимание лишь на
формальную сторону дела, это исполнение Нового Завета так и осталось сокрытым.
В связи со сказанным
вспомним одну странную особенность Евангелий. Чудо накормления пяти тысяч человек
присутствует у всех четырёх евангелистов, тогда как о чуде накормления четырёх
тысяч человек упоминают лишь Матфей и Марк. Казалось бы, если это последнее
чудо соответствует последним временам, то упомянуть о нём должны бы, наоборот,
Лука и Иоанн, т.к. их Евангелия как раз и соответствуют Концу. Разгадка этого
парадокса может заключаться в том, что «жатва» последних времён связана с переключением
внимания людей с формальной стороны происходящего на её существенную, смысловую
сторону. Для тех же, кто проникает в суть, становится понятно, что как пятидесятидневный
Пасхальный цикл богослужения «включает» в себя и сорокадневный цикл, соответствующий
Рождеству, так и исполнение Ветхого Завета является одновременно и исполнением
Нового. Оба Завета исполняются во Христе; в Нём же Они составляют единое целое,
ибо Иисуса Христа, с именем Которого неразрывно связан Новый Завет, совершенно
невозможно мыслить безотносительно к Ветхому Завету.
Две тысячи лет
назад Господь попытался показать, что исполнить Ветхий Завет на том пути, которым
следовали книжники и фарисеи невозможно. Формальное исполнение Закона с неизбежностью
ведёт сначала к осознанию безуспешности таких попыток, а далее, — к лицемерию.
Ветхий Завет говорил, что нужно исполнить, однако до Христа людям было
непонятно, как это сделать. Новый Завет как раз и говорит нам о том,
«как». Теперь, зная Христа, мы можем это «как» задним числом обнаружить и в
Ветхом Завете. Однако до Него глаза людей были удержаны.
Вернёмся к наибольшей
заповеди Закона. Хотя она и одна, но состоит из двух частей. Первая часть: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим,
и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим» и вторая
часть: «возлюби ближнего твоего, как самого
себя» (Лк. 10,27). Подобно Ветхому и Новому Заветам эти две заповеди говорят
соответственно о том, что нужно сделать и как совершить желаемое.
Без второго невозможно и первое: «Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо
не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не
видит?» (1 Ин. 4,20)
Достаточно ли
для человека исполнить лишь первую часть наибольшей заповеди? Достаточно ли
любить Бога и следовать Его воле? — Совершенно достаточно! Ведь человек, действительно
служащий Богу, Который есть Любовь не может не любить своих ближних, не может
не исполнять второй части наибольшей заповеди. Тогда, может быть, вторая часть
заповеди и не нужна? К этому выводу вполне можно прийти, если рассуждать отвлечённо,
не пытаясь заповеди исполнить. Опыт же исполнения определённо говорит, что,
не заботясь о своих взаимоотношениях с близкими, пренебрегая ими, угодить Богу
невозможно.
Обратим теперь
внимание на то, что у Матфея и Марка, где рассказывается о двух чудесах
накормления пяти и четырёх тысяч человек, наибольшая заповедь соответственно
формально разделена на две части (Мф. 22,37-40; Мк. 12,29-34). У Луки же обе
части объединены воедино (Лк. 10,27). Соответственно здесь рассказывается лишь
об одном чуде.
Рассуждения
о единстве двух главных заповедей и о единстве двух Заветов вновь возвращают
нас к высказанной прежде мысли о единстве двух деревьев «посреди
рая». Вот как они описаны в книге Бытия: «И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее
для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла» (Быт.
2,9). Если порядок следования здесь тот же, что и порядок перечисления двух
частей наибольшей заповеди, и тот же, что и порядок следования двух Заветов,
мы получаем, что дерево Жизни — это соответствующий первой части наибольшей
заповеди Ветхий Завет, который говорит о том, что нужно делать, чтобы
иметь в себе жизнь — любить Бога. Соответственно, о древе Познания мы начинаем
рассуждать лишь с появлением Нового Завета о любви к своему ближнему.
С точки зрения
православного верующего я, как будто, вновь пришёл к абсурдному выводу. Как
можно сопоставлять Новый Завет, благодаря Которому человек получил спасение,
с древом Познания добра и зла, через которое произошло «грехопадение»! Однако
надеюсь, что читатель, у которого хватило терпения дочитать книгу до этого места,
сможет потерпеть и ещё чуть-чуть.
Посмотрим, в
какой ситуации и к кому приходит Христос. За две тысячи лет Бог, буквально заставляя
созданный Им народ вкушать от древа Жизни, наконец добился того, что люди где-то
как-то начали понимать первую часть наибольшей заповеди. Чтобы добиться такого
результата пришлось изолировать Израиль от других народов. В Законе, который
евреи должны были свято чтить, содержалось требование ни в коем случае не смешиваться
с другими народами и даже по возможности не общаться с ними. Сделано это было
для того, и только лишь для того, чтобы в этой изоляции люди смогли бы наконец
узнать своего истинного Бога.
И вот именно
к этому, подготовленному двухтысячелетним воспитанием народу, приходит Господь.
Будучи Сам Человеком, будучи поэтому «ближним»
людям, Он даёт им возможность понять и вторую часть наибольшей заповеди. Увы,
лишь малая часть Израиля смогла «вместить»,
что Ветхий Завет и Новый, по сути, — Одно. Для них вкушение от древа Познания
привело к тому, что был наконец «усвоен» плод от древа Жизни. К тому моменту,
когда они получили Духа Святого они уже знали Того, Кого прежде всего следует
любить, а теперь получили и силы реализовать любовь к Нему через любовь к ближним.
В чём же, прежде
всего заключается эта любовь к ближним? — Естественно, в том, чтобы помочь им
исполнить обе части наибольшей заповеди, на которой «утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22,40). Отныне все люди,
а не только избранный народ Израиля, должны были узнать Отца Своего Небесного.
В идеальном варианте весь Израиль должен был понять и принять «своего» Мессию.
Хотя бы и после Его Воскресения. Приняв же Христа, весь этот народ должен был
стать Мессией для других народов. В этом и, наверное, только в этом случае вкушение
от запретного до этого древа Познания могло оказаться безопасным.
Получилось,
как мы знаем, иначе. Что мы имеем сейчас? — фактически, противопоставление двух
Заветов, подобное тому, какое мы проводим между древом Жизни и древом Познания.
Евреи, находясь в гораздо худшем положении, чем их отцы, не имея Храма и, следовательно,
возможности буквального исполнения Закона, тем не менее, упорно пытаются следовать
букве Закона и таким образом чтить Бога. Новый Завет иудаизмом отрицается как
ересь. Соответственно, христиане отрицают иудаизм. А вместе с иудаизмом фактически
отрицают и самостоятельную ценность Ветхого Завета. Для христиан Ветхий Завет
— не более чем прелюдия к Новому Завету. А ведь именно Ветхий Завет прежде всего
посвящён вопросу взаимоотношений человека с Богом. В результате исполнение наибольшей
заповеди у христиан чаще всего сводится к попыткам исполнить вторую её часть
о любви к ближним. Христианство, соответственно, вырождается в религию «добра»
или «любви». Как тут не вспомнить о Римлянах, которые над местом, где находился
Крест Господень, насыпали гору мусора и построили на ней храм богини любви Венеры.
Совсем недаром
до того, как люди получили Новый Завет о любви к ближнему, Бог дал им Ветхий
Завет и потребовал отделиться от язычников. Прежде всего человек должен
познать Отца своего Небесного, научиться понимать и любить Его и лишь в связи
с этой любовью он может пытаться любить своих ближних. Если же, недостаточно
хорошо узнав Бога, мы пытаемся исполнить новозаветную заповедь о любви к ближнему,
то наша вера подвергается серьёзной опасности деградации до уровня естественной
веры язычников и, далее, — безбожия.
Вернёмся теперь
к правомерности сопоставления Ветхого и Нового Заветов с древом Жизни и древом
Познания добра и зла. Прежде всего, такое сопоставление не означает, что, допустим,
Ветхий Завет — это и есть то самое древо Жизни, о котором говорится в книге
Бытия. Очевидно, что ещё до Его появления люди уже отступили от Бога и пребывали
отнюдь не в раю сладости. Тем не менее, такое сопоставление возможно, в предположении,
что перед людьми вновь, но уже развёрнуто, во всех подробностях было совершено
то же, что произошло некогда в раю. Совершено ради того, чтобы происшедшее могло
быть осознано и исправлено.
Сопоставим то,
что нам известно о «грехопадении» с историей Ветхого и Нового Заветов. Прежде
всего Господь как бы вновь создаёт человека таким, каким задумал его Он. Из
«земли» — отпадшего от Бога человечества — извлекается отделённый от всех других
народ Израиля. Этому народу даётся древо Жизни — Ветхий Завет. По крайней мере
сам этот народ источник своей жизни видел именно в своём Завете с Богом, что
видно, например и из обращённых к Иудеям слов Христа: «Исследуйте Писания: ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную...»
(Ин. 5,39). Писания, однако, сообщали о том, что в Израиле должен явиться Мессия
и настоящая слава народа, жизнь в её полноте будут получены именно через Него.
То есть пришествие Мессии воспринималось как часть Завета и поэтому люди заранее
готовы были принять Его также, как Адам принял свою жену: «это кость от костей моих и плоть от плоти
моей» (Быт. 2,23).
Когда Иисус
после Крещения вышел на проповедь, когда начал совершать дивные чудеса, люди
поначалу так Его и приняли. Он был воспринят ими как «жена» — Помощник. Однако
чем дальше, тем сильнее стало возникать сомнение. «Помощник» часто говорил вещи
отнюдь не всегда приятные для слушающих и делал совсем не то, что от него ожидали.
И люди всё чаще стали задаваться вопросом, с которым Иоанн Креститель послал
учеников своих ко Христу: «Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать
нам другого?» (Мф. 11,3; Лк. 7,19).
Соответственно
возникал и такой вопрос: учение Христа — то же, что и в Писаниях или иное, новое?
Если оно — то же, то как разобраться в «вольностях» и «противоречиях» Его поступков
и слов с Писаниями? Если же оно другое, то оно несёт в себе огромную угрозу,
ибо по силе своей оно столь значимо, что способно привести к смуте, расколу
и, в конечном итоге, гибели народа. Это прекрасно понимали первосвященники и
старейшины народа. Именно потому они и требовали для Иисуса смерти, что надеялись,
устранив Учителя, ликвидировать и ведущее, как они думали, к расколу учение.
Иудеи решили, что Иисус, подобно жене Адама даёт им запретный плод, несущий
в себе смерть. А, может быть, и Самого Его посчитали за змея искусителя.
Христос и на
самом деле давал людям вкусить плодов от «дерева,
которое среди рая» (Быт. 3,3). Ведь ожидаемый Мессия — Христос и был как
раз «плодом» Ветхого Завета — древа Жизни Иудеев. Но вот вопрос о том кто Он
решался, на самом деле, верой. До тех пор, пока люди верили, что Иисус — Тот
Самый, Которого ожидали, до тех пор, пока сказанное Им воспринималось как продолжение
или углубление того же Завета с Богом, — они вкушали от единого древа
Жизни. Те же, кто решил, что Иисус проповедует нечто новое, иное, слушая
Его, вкушали уже от древа Познания добра и зла. Им уже необходимо было сделать
выбор между старым и новым, что-то принять, как «добро» и от чего-то отказаться
как от «зла». То есть для людей, не понявших глубочайшее единство двух Заветов,
подобное единству двух частей наибольшей заповеди о любви, древо Жизни превратилось
в древо Познания добра и зла. От которого действительно Бог человеку вкушать
запретил.
Что же нового
в Новом Завете по сравнению с Ветхим? — Конечно, само описание жизни Христа,
Его деятельности и всех связанных с нею событий в Ветхом Завете отсутствуют.
Хотя и есть много параллелей, указывающих на то, что Иисус — это и есть ожидаемый
Мессия. А много ли нового в Его учении? — Практически везде, где Господь прямо
говорит о заповедях, речь идёт о соблюдении заповедей Закона данного Иудеям
ещё до Христа. В некоторых случаях Он не то что отменяет, но, наоборот, ужесточает
требования Закона: «вам, слушающим, говорю:
любите врагов ваших; благотворите ненавидящим вас; благословляйте проклинающих
вас, и молитесь за обижающих вас. Ударившему тебя по щеке подставь и другую;
и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку. Всякому,
просящему у тебя, давай, и от взявшего твоё не требуй назад. И как хотите, чтобы
с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лк. 6,27-31). То есть
в целом Иисус говорит о том, что уже известно, но внимание слушателей обращается
не туда, где благополучно, а туда, где «нищета духа». Господь заставляет смотреть
туда, откуда мы обычно глаза отводим — туда, где грех, страдания и смерть.
В одном месте,
действительно, Сам Христос говорит о «новой»
заповеди: «Заповедь новую даю вам, да
любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому
узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин.
13,34-35). Однако, во-первых, заповедь о любви к ближнему в Ветхом Завете уже
была (Лев. 19,18). Другое дело, что она была на практике, по-видимому, основательно
забыта и прозвучала действительно как «новое». Во-вторых, эта «новая» заповедь прозвучала лишь на тайной
вечери, непосредственно перед страданиями Христа, когда стало с очевидностью
ясно, что Иудеи уже вкушают не от древа Жизни, а от древа Познания добра
и зла. Тогда же только Иисус заговорил и о Новом Завете (Мф. 26,28; Мк. 14,24;
Лк. 22,20).
Вывод таков:
Иисус, остро ощущая Своё единство со Своим народом (Мф. 15,24; Лк. 13,34; Ин.
1,11), до последней возможности стремился к тому, чтобы, Израиль, слушая Его,
вкушал от древа Жизни. И лишь когда стало понятно, что Иудеи не устояли в истине
и вкушают от древа Познания, Господь, констатируя сложившееся положение, начинает
говорить о Новом Завете. При этом, согласившись с разделением одного Завета
на два, Он фактически свершил тот же суд, что и Соломон: «рассеките
живое дитя надвое» (3 Цар. 3,25). Появляется «ломимое
за нас» Тело Христово и истекает Кровь Его Нового Завета.
Определение
о смерти, тем не менее, было высказано не ради смерти, а ради жизни. Для того,
чтобы истиною и жизнью обладал тот, кому они даны от Бога, а не тот, кто пытается
их похитить. Тот, кто ради истины и ради жизни готов «не согласиться» с неизбежностью
решения о смерти, с одной стороны, и готов отказаться от претензий на единоличное
обладание жизнью и истиною, с другой. В то же время не соглашается со
смертью не тот, кто не участвует (Мф. 23,29-31), а тот, кто, наоборот, вкушая
Тело и Кровь Христовы, берёт на себя ответственность за происшедшее, стремясь
с Божиею помощью что-то в жизни исправить, так чтобы исчезла причина смерти
Христа — грех.
Вспомним теперь,
что рассуждать о событиях, происшедших с Израилем, мы начали в сопоставлении
их с тем, что произошло с Адамом. Тогда напрашивается вывод, что в вопросе о
том, будем ли мы иметь жизнь вечную или умрём определяющим моментом является
наше собственное отношение к смерти. Если мы, веруя в возможность жизни вечной
(не только души, но и тела), следуем за Христом и готовы отказаться от обладания
жизнью, мы можем жизнь получить. Если же пытаемся присвоить её себе, использовать
«свою» жизнь лишь по своему желанию, — она, по суду Соломона, у нас отнимется,
ибо в этом случае станет ясно, что принадлежит она не нам. О том же говорит
и Господь:«...кто хочет душу свою сберечь,
тот потеряет её; а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережёт
её» (Мк. 8,35).
Как вернуться
к древу Жизни и, вкушая от него, получить жизнь вечную? Если древо Познания
добра и зла появилось в связи с разделением единого надвое, то, следовательно,
возвращение к древу Жизни возможно на пути единения. Единения человека с жизнью
его (Адама и Евы), единения Ветхого и Нового Заветов, единения человека и Бога.
Единение это, однако, не есть возврат к старому единству. Приобретший сознание
своей выделенности из мира человек уже никогда добровольно от своего сознания
не откажется. Также, по-видимому, невозможно и объединить два Завета на пути
поглощения одного Завета другим. Что же делать?
Противостояние,
подобное противостоянию исполнителей двух Заветов, мы видим и в священной истории,
Речь идёт о борьбе двух могущественных соседей Израиля — Египта и Ассирии. Тем
не менее, хотя они исторически и противостоят друг другу, но вот как пророчествует
об отношениях их в последние времена пророк Исайя: «В тот день из Египта в Ассирию будет большая дорога, и будет приходить
Ассур в Египет, и Египтяне — в Ассирию; и Египтяне вместе с Ассириянами будут
служить Господу. В тот день Израиль будет третьим с Египтом и Ассириею; благословение
будет посреди земли, которую благословит Господь Саваоф, говоря: благословен
народ Мой — Египтяне, и дело рук Моих — Ассирияне, и наследие Моё — Израиль»
(Ис. 19,23-25).
Человек создан
Богом, чтобы делать дела Божии. В этом отношении человек, служащий Господу,
любящий Его, человек-делатель — это Ассирия. С другой стороны, люди, вкусив
от древа Познания, знают не только Бога, но и себя; они, если и не осознают,
то, по крайней мере, смутно ощущают своё сыновство по отношению к Богу. Здесь
на первый план выходит не то, что человек для Бога, а то, что Бог даёт человеку.
Такой человек — это Египет. Этот человек более понимает вторую часть наибольшей
заповеди — о любви к ближним.
В последние
времена между Египтом и Ассирией будет широкая дорога, то есть людям удастся
соединить в себе обе части заповеди. То, что явится этим объединяющим началом,
— это и будет «Израиль», который будет «третьим». Но этот третий — и нечто отличное
от первых двух. Задача «Израиля» заключается
не в том, чтобы быть самостоятельной могущественной державой наряду с «Египтом»
и «Ассирией», а чтобы быть «широкой
дорогой», соединяющей две первые. (сравним со словами Христа: «Я есть путь и истина и жизнь» (Ин. 14,6))
По-видимому, здесь речь идёт о том же, о чём Бог открыл Иакову во сне на пути
его в Харран: «вот, лестница стоит на
земле, а верх её касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней.
И вот, Господь стоит на ней...» (Быт. 28, 12-13).
Начинается Библия
с того, что разделил Бог небо и землю, отделил свет от тьмы, отделил воду от
воды... В конце же времён Он соединит всё, что было разъединено. Соединит «лестницами»,
«широкими дорогами» — Своей любовью, в которой Он Сам. Ради этого, по-видимому,
и создал Бог человека, взяв его от земли и вдохнув в него дыхание жизни, чтобы
эта новая тварь соединила землю и небо сначала в себе, а затем помогла бы соединиться
с Богом и остальной твари.
Широкие дороги
появляются, однако, не сразу. Вначале это лишь малоприметные тропочки, которые
протаптывают странники. Не для них ли Господь приобрёл ценой своей крови землю
горшечника (Мф. 27,3-10; Зах. 11,13), находящуюся в долине между двумя горами:
горой Мория, на которой находится Иерусалим, и Елеонской горой — любимым местом
Христа и Его учеников?
Обратим внимание
на одну любопытную деталь. В Евангелии от Матфея, в том месте, где повествуется
о раскаянии Иуды и о решении первосвященников купить на тридцать сребренников
землю горшечника, Евангелист говорит, что сбылось пророчество Иеремии (Мф. 27,9).
Однако подобное пророчество есть у пророка Захарии (Зах. 11,12-13), а вот у
Иеремии его нет! Казалось бы, явная досадная ошибка, которая должна поставить
под сомнение нашу веру в непогрешимость Евангелий. Однако, пытаясь обнаружить
указанную ссылку, мы находим у Иеремии очень важные для нас рассуждения: «И
было слово Господне ко мне: не могу ли Я поступить с вами, дом Израилев, подобно
горшечнику сему? говорит Господь. Вот, что глина в руке горшечника, то вы в
Моей руке, дом Израилев. Иногда Я скажу о каком-либо народе и царстве, что искореню,
сокрушу и погублю его; но если народ этот, на который Я это изрёк, обратится
от своих злых дел, Я отлагаю то зло, которое помыслил сделать ему. А иногда
скажу о каком-либо народе и царстве, что устрою и утвержу его; но если он будет
делать злое пред очами Моими и не слушаться гласа Моего, Я отменю то добро,
которым хотел облагодетельствовать его» (Иер. 18,1-10).
Библия — Книга
по объёму весьма большая и ориентироваться в Ней, находить наиболее существенные
места, не так-то просто. Задача упрощается, когда есть путеводитель или указатели.
В частности, таким указателем, может оказаться и «ошибка». При этом если она
сработает именно в этом качестве указателя на необходимость быть внимательным,
ибо «в этом что-то есть!», она может нам помочь получить некий благой плод,
ради которого она, может быть, и сделана. Древо познаётся по плодам. Дай только
нам Бог научиться извлекать пользу и из «ошибок».
Другое замечательное
место, которое мы обнаруживаем у Иеремии, пытаясь найти несуществующую ссылку,
рассказывает об истории покупки пророком земли у Анамеила сына Саллума, дяди
пророка. Купчая запись о сделке передана Варуху, чтобы он положил её в глиняный
сосуд до времени возвращения Израиля из Вавилонского плена, когда «домы и поля и виноградники будут снова покупаемы
в земле сей» (Иер. 32,6-15). Сама по себе эта история ничем, казалось бы,
не замечательна. Но дело в том, что эта «ничем не замечательная» покупка была
сделана по непосредственному повелению Бога: «таково было ко мне слово Господне...». Посему здесь наверняка сказано
гораздо больше, чем можно увидеть при поверхностном прочтении.
Имя пророка
Иеремии означает «он будет вознесён Ягве», а поскольку Второе Пришествие каким-то
образом связано с Вознесением (Деян. 1,11), то совершённое действие также может
иметь связь с концом времён. Обратим внимание на то, что купчая запись была
сделана как будто в двух экземплярах: «так
говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: возьми сии записи, эту купчую запись,
которая запечатана, и эту запись открытую, и положи их в глиняный сосуд, чтобы
они оставались там многие дни» (Иер. 32,14). Казалось бы, нет никакого смысла
в хранении двух записей; вполне могло бы хватить и одной. Тем не менее, сопоставим
это упоминание о двух записях, во-первых, с пророчеством Исайи и, во-вторых,
с Откровением Иоанна Богослова.
У Исайи: «ибо навёл на вас Господь дух усыпления и сомкнул
глаза ваши, пророки, и закрыл ваши головы, прозорливцы. И всякое пророчество
для вас то же, что слова в запечатанной книге, которую подают умеющему читать
книгу и говорят: «прочитай её» и тот отвечает: «не могу, потому что она запечатана».
И передают книгу тому, кто читать не умеет, и говорят: прочитай её, и тот отвечает:
«я не умею читать».
И сказал Господь: так как этот народ
приближается ко Мне устами своими, и языком своим чтит Меня, сердце же его
далеко отстоит от Меня, и благоговение их предо Мною есть изучение заповедей
человеческих; то вот, Я ещё необычайно поступлю с этим народом, чудно и дивно,
так что мудрость мудрецов его погибнет, и разума у разумных его не станет. Горе
тем, которые думают скрыться в глубину, чтобы замысл свой утаить от Господа,
которые делают дела свои во мраке и говорят: «кто увидит нас? или кто узнает
нас»
Какое безрассудство! Разве можно считать горшечника,
как глину?..» (Ис. 29,10-16)
У Иоанна Богослова
также говорится о двух книжках: запечатанной, снять с которой печати и раскрыть
её смог только Агнец (Откр. 5,1-14) и открытой (Откр. 10,1-11). Разные ли здесь
две книги или одна и та же? Отрывок пророчества Исайи более склоняет нас к выводу,
что книга одна, но вначале она была запечатанной, а потом открытой. Точно также
и в Откровении Иоанна Богослова, хотя формально говорится о двух Ангелах и двух
книгах, тем не менее, хотя печати с первой книги снимаются и она становится
доступной, о ней дальше ничего не говорится, а речь идёт как будто о другой
— раскрытой книге. Скорее всего, книга эта одна и та же; книга эта — Завет Бога
с людьми.
Первоначально
эта книга запечатана «по закону и уставу»
(Иер. 32,11), и никто не может снять с неё печати и прочитать, хотя бы и читать
умел. Снимает печати Христос. Снимает не столько с книг Библии, сколько с покровов,
лежащих на нас самих и не дающих видеть то, что находится у нас перед глазами.
Но и тогда, когда появляется второе Откровение — Новый Завет, снимающий печати
с Ветхого Завета, всё равно, чтобы что-то понять в этой уже раскрытой книге,
нужно уметь читать. Иоанн Богослов, правда, «прочитывает» её очень своеобразно
— съедает её (Откр. 10,10). Трудно не разглядеть в этом «прочтении» важнейшую
заповедь Нового Завета: «истинно, истинно
говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то
не будете иметь в себе жизни» (Ин. 6,53).
Что ещё мы можем
узнать о последних временах, читая Библию? — Рассуждая о сроках Второго Пришествия,
мы предположили, что история спасения человека Богом разделена на два равных
по времени этапа: период поста и период между праздниками. Но нечто подобное
мы встречаем в книге Бытия. Иосиф, объясняя странный сон фараона, предсказывает,
что в Египте будет семь лет изобилия, а потом семь лет голода (Быт. 41,1-32)
Периоду поста здесь соответствует время изобилия. Хотя в это время человеку
даётся большое богатство, использовать его целиком он не должен. Пост — время
накопления. Период же между праздниками — период использования накопленного
во время поста богатства. Здесь тоже следует быть очень осмотрительным, ибо,
если быстро всё растратить, далее придётся бедствовать.
Сон фараона
состоял из двух частей. В первом сне из реки вышли семь тучных коров, а потом
семь тощих и тощие коровы пожрали тучных, не став при этом полнее. Затем фараон
на время проснулся и потом видел сон, в котором на одном стебле выросли семь
полных колосьев, а затем семь тощих и тощие колосья пожрали полные. Тем не менее,
Иосиф утверждал, что сон один! Ранее мы сделали подобный же вывод о единстве
двух Заветов. Тогда напрашивается вывод, о подобии истории Ветхозаветного Израиля
и Новозаветной Церкви. Первая — образ, зафиксированный в Священной истории;
вторая — подобие, попытка исполнить, подобно Христу, то, что задано Богом как
образец в Законе. В истории Израиля мы видим явный приоритет воли Бога над человеческой
волей. Именно прежде всего Бог, а не человек наполняет смыслом Священную историю.
В истории Церкви Христовой, наоборот, приоритет отдаётся человеческой воле.
Но человек не брошен Богом. Руководство его жизнью совершается в это время
в соответствии с Писаниями. Плюс к этому люди могут получить и от накоплений,
сделанных в период «поста» — они могут получать дары Духа Святого. Которые,
увы, со временем истощаются.
Здесь опять
стоит остановиться на вопросе о том, почему до времени сроки Второго Пришествия
от людей были сокрыты. В период голода, истощения сделанных ранее запасов так
важно не утерять веру, не ослабеть! Как тяжело, непосредственно ощущая продолжающееся
оскудение, было бы узнать, что период «голода» будет продолжаться ещё долгое
время. Другое дело, когда этот период голода подходит к концу. В этом случае
мы можем найти в себе силы взглянуть правде в глаза и признать, что наша святая
Церковь находится в состоянии большого оскудения и нищеты духовной. И, право
же, осознать это отнюдь не грех, ибо: «Блаженны нищие духом; ибо их есть Царство
Небесное» (Мф. 5,3). Лишь бы осознание это не стало причиной для осуждения,
а послужило поводом о своей Матери-Церкви позаботиться.
Хотя сон фараона
и «один», тем не менее в нём две части, и в каждой из них есть период изобилия
и период оскудения. Так, в истории ветхозаветного Израиля до Давида идёт период
поста, период накопления, продолжающийся примерно тысячу лет. Царствование Соломона
и построение Храма Господу — первый праздник, с которого начинается период расходования
накопленного ранее богатства. И хотя в это время были как периоды спада, так
и периоды подъёма, взгляд людей постоянно обращён в прошлое — к Моисею и Давиду.
В христианской Церкви в районе тысячного года также произошло весьма знаменательное
событие, тоже своего рода «праздник» — крещение Руси. Но, хотя на Руси были
и свои великие святые, и свои великие исторические события, взгляд русских православных
практически всегда был обращён назад к «золотому веку» христианства.
Период оскудения
Израиля завершился рождением обещанного Богом Мессии — Иисуса. Однако, как мы
знаем, земля стала давать плоды лишь для уверовавших в Него. Для тех же, кто
Христа не принял, времена наступили ещё более тяжёлые, чем прежде. Завершение
периода оскудения христианства связано со Вторым Пришествием. Но, хотя мы ждём
установления Царства Божия — Царства любви и истины, тем не менее, то, чем обернётся
для людей это Событие, по-видимому, также будет зависеть от готовности людей
принять Христа. Суд будут вершить над собой сами люди, принимая любовь Божию,
либо, отвергая её.
Тем не менее,
хотя последний суд и назван Страшным судом, не будем забывать, что, проводя
различие двух служений — служения букве Закона и служения духа, апостол Павел
называет первое служением осуждения, а второе — служением оправдания. То есть
задачей Суда будет не осуждение людей, а оправдание их. Из чего, конечно, не
следует, что оправдаться будет легко! Познать Бога, возлюбить Его и всецело
предать себя Его воле — очень не просто. Настолько не просто, что без Божией
помощи и без ходатайства о нас любящих нас людей — практически и невозможно.
В истории Церкви
существовало мнение, что в конце концов все спасутся. Оно было отвергнуто как
ересь, заблуждение. Действительно, чтобы настаивать на том, что столь сложная
задача, как оправдание человека перед Богом обязательно решится для всех, нужно
иметь очень и очень веские основания. Каковых у делающих такое утверждение,
естественно, не было. Другое дело, можно ли, должно ли желать этого всеобщего
спасения. А вот здесь с уверенностью можно сказать: и можно, и должно этого
желать. И действительно, как может иначе думать последователь Христа, желающего
всем спастись!
С другой стороны,
если мы на самом деле нелицемерно желаем всем спастись, мы обязаны искать возможные
пути к этому. Однако, задача оказывается весьма сложной. Очевидно ведь, что
ничто скверное в Царствие Божие войти не может. Да мы и сами вряд ли бы захотели,
чтобы туда мог попасть человек заражённый грехом, ибо от него эта зараза может
распространиться дальше. Как ни праведен был Ной, однако в его потомках вновь
распространился грех и, хотя начало было свято, того же, увы, нельзя сказать
о продолжении. То есть в Царство Божие человек может прийти только через покаяние,
через сознательное отвержение греха и сознательное избрание Бога. Смогут ли
это сделать все и как это, хотя бы теоретически, возможно?
Прежде Суда
ожидается всеобщее воскресение мертвых. Казалось бы, зачем оно нужно, если судиться
будет человек за дела, содеянные им ранее в земной жизни? Другое дело, если
это воскрешение мертвых даёт человеку ещё один шанс оправдания, ведь покаяние
возможно лишь для живых и невозможно для мёртвых. Представим себе, что Суд —
это не одномоментный акт, а растянутый во времени процесс. С этих позиций наша
земная жизнь — это такой же суд, в конце которого — после смерти — объявляется
результат. То есть жизнь — это растянутая во времени попытка Бога призвать к
Себе человека, попытка открыться ему, попытка дать ему жизнь вечную. Тогда воскрешение
мёртвых при Втором Пришествии будет ни чем иным, как второй попыткой Бога призвать
человека в Свою любовь.
Чем эта вторая
попытка будет отличаться от первой? — Прежде всего, тем, что, если в Первом
Своём Пришествии Господь пришёл в уничижении, то Второе Пришествие должно совершиться
в силе и славе. Почему люди отвергают любовь, устремляясь в погоню за удовольствиями?
— Прежде всего, потому, что они любви никогда и не знали. Потому, что их по-настоящему
никто из людей никогда не любил. Почему люди отвергают Бога? — да потому, что
знают о Нём лишь понаслышке, точнее, — практически Его совсем не знают. Савл
когда-то был рьяным гонителем христиан. Но когда Господь Сам явился ему на пути
в Дамаск, он перед таким свидетельством любви Божией к нему устоять не смог
и стал апостолом Павлом (Деян. 9,1-22).
Мы пока ничего
не знаем, как совершится воскресение мертвых, и практически ничего не знаем,
как свершится победа любви Божией над злобой человеческой, но верим, что это
будет. А если верим, то обязаны и быть деятельными воинами Христовыми, всеми
силами стремящимися обеспечить победу Богу. В псалмах Давида сказано: «Сказал Господь Господу моему: седи одесную
Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих» (Пс. 109,1). Это
место обычно понимается так, что враг будет побеждён и унижен. А можно на эту
фразу взглянуть и другими глазами, ведь подножие — это опора. То есть придёт
время, когда Бог устроит всё так, что бывшие враги Христовы, подобно апостолу
Павлу, станут для Него опорой. Как это произойдёт? — Да, по-видимому, не иначе,
как через явление силы любви Божией к ним через нас, любящих Его. И, конечно,
действием Духа Святого. Ведь приобретать Духа может не только отдельный человек,
но и семья, община, Церковь, человечество.
Происшедшее
с апостолами в день Пятидесятницы (Деян. 2,1-21) показывает, что человек в обычной
своей жизни подобен сдутому воздушному шарику, не имеющего ни формы, ни вида.
Однако когда такой шар наполняют воздухом, он становится тем, чем был задуман.
Так и с человеком. Кто он, можно понять только тогда, когда он исполнен Духа
Святого. И судить о нём, соответственно, должно именно только относительно этого
его состояния преисполненности духовных даров.
Второе Пришествие
Господь сравнивает с молнией: «Ибо, как
молния, сверкнувшая от одного края неба, блистает до другого края неба, так
будет Сын Человеческий в день Свой» (Лк. 17,24). В то же время современная
физика быстротекущих процессов обнаружила, что и молния, и взрыв — это тоже
процессы растянутые во времени. Начинается всё очень медленно (по сравнению,
конечно, с последующими событиями), затем течение процесса всё ускоряется, пока
не становится лавинообразным и необратимым. То есть зарождение молнии обнаружить
очень трудно. Также, наверное, трудно будет понять и что «уже началось!» Вспомним
явление воскресшего Христа путникам, следовавшим в Эммаус. Господь присоединился
к ним, беседовал с ними, но, хотя и горело в них сердце, когда Он изъяснял им
Писание, они не узнавали Его. Не узнавали до момента преломления хлеба на трапезе,
когда «открылись у них глаза, и они узнали
Его. Но Он стал невидим для них.» (Лк. 24,13-35)
|
