Развитие цивилизации, бурный прогресс техники с очевидностью показывают как много люди могут сделать, если силы их объединены в достижении общей цели. В то же время мы знаем и о существовании древних цивилизаций, оставивших нам такие великие памятники своей деятельности, которые и до сих пор поражают нас масштабами достижений человеческой мысли и человеческой воли. Но что стало с этими цивилизациями? – Оставив лишь некоторые следы своего существования, сами они исчезли!
Естественно возникает вопрос, что станет с нами? Будет ли то, что мы называем прогрессом, продолжаться и дальше или последует очередное крушение? Конечно, хотелось бы верить, что люди сумеют устроить свою жизнь так, чтобы им жилось на этой земле хорошо, но история свидетельствует, что чем больше копится потенциал человеческих возможностей, тем большим опасностям подвергается само человечество. Всё больше мы понимаем насколько хрупким является наше благополучие.
С другой стороны, существует религия, в которой прогресса особенно не наблюдается, но которая обладает поразительной устойчивостью. Учёному эта устойчивость кажется удивительным парадоксом. Действительно, наука добывает и накапливает знания о неизменных законах природы, которые многократно проверяются и посему заслуживают доверия. Отсюда, казалось бы, сразу следует вывод, что заслуживает доверия и сама наука, что верить нужно не религии, а только науке.
Тем не менее, всё более и более становится понятным, что недостаточно иметь достоверные знания о мире. Ведь остаётся открытым вопрос в чьи руки попадут предоставляемые наукой возможности и как эти возможности будут использованы. Увы, наука на него ответить не может, ибо приспособлена она совсем для других целей. Но именно этот вопрос – ради чего (или кого) будут использованы все научные достижения и все человеческие силы – находится в центре внимания религии.
Развитие науки связано с решением задачи изучения окружающего мира и преобразования его под нужды людей. Религия же занимается непосредственно человеком, его предназначением. Если в первом случае на первый план выходят соображения пользы (всё для человека, всё во имя человека!), то во втором случае главным вопросом является вопрос святости (чему или кому человек готов посвятить свои силы, здоровье, разум, любовь). В одном случае человек собирает богатства, стремясь к изобилию благ – блаженству, а в другом – отдаёт.
Но и тут мы сталкиваемся с парадоксом. Люди активно накапливают знания о мире, активно приобретают (а чаще – захватывают) блага, а блаженства при этом не достигают. Вместо блаженства получают удовольствия (удовольствия – от слов «уды» и «воля», т.е. в удовольствиях исполняется воля отдельных частей тела или души), а вместе с ними и страдания. Стремясь к свободе, попадают в зависимость от людей, обстоятельств и своих собственных страстей. И наоборот, блаженство обретают святые, отказавшиеся от удовольствий ради служения Богу. Логически, исходя из привычного нам мировоззрения, это совершенно непонятно. Но это факт, а факты, как говорят – вещь упрямая! Вот и попробуем в связи с этим присмотреться к тем представлениям о мире, которым следовали святые и сравним их с научным мировоззрением.
Сразу должен предупредить, что дать систематическое изложение религиозного мировоззрения я не смогу. Да и даже если бы это было возможно, то труд этот оказался бы для учёных, скорее всего, бессмысленным, ибо вряд ли кого-то можно убедить отказаться от своего мировоззрения и заменить его другим. Хотя в Деяниях апостолов и описано превращение гонителя христиан Савла в первоверховного апостола Павла, но совершилось оно не силой логического доказательства, а силой Божией. Поэтому я ставлю перед собой гораздо более скромную задачу – показать, что религиозное мировоззрение не является чуждым научному и что учёный, взявший на себя труд познакомиться с ним, несмотря на многие различия, обнаружит и много для себя знакомого.
Начнём с того, что наука, как это ни покажется для учёных странным, очень похожа на христианство. Так христианство настаивает на том, что во Христе соединилось «несоединимое» - человеческое естество и божественная природа. Но и наука нового времени родилась тогда, когда удалось соединить до этого «несоединимое» опытное знание и чистую, изначально священную математику. С этой точки зрения рождение науки в христианских странах представляется уже не случайным фактом, а вполне закономерным.
Следующим интересным моментом является соответствие структуры процесса решения задач с нашими представлениями о временном бытии мира. Как решаются задачи? – Прежде всего, осуществляется постановка задачи. Задаются, с одной стороны, исходные условия и, с другой стороны требования, предъявляемые к результату. Мы пытаемся определить начало и конец. Затем уже мы задачу решаем. Процесс решения при этом представляет собой поиск пути или алгоритма, соединяющего начало и конец, и позволяющего безошибочно перейти от начальных условий к искомому ответу. На схеме это будет выглядеть так:
|
Теперь посмотрим, что нам говорит о бытии мира Библия. «В начале сотворил Бог небо и землю.» (Быт. 1,1) У мира по Библии было Начало. Но также из Библии мы узнаём и о Конце: «И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец.» (Мф. 24,14) Интересно также что говорит о Себе Иисус Христос: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель.» (Откр. 1,8) То есть Библейская картина мира существенно предполагает мир сотворённым – имеющим начало и имеющим смысл – конец. Естественно, что кроме начала и конца есть ещё и бытие мира, которое мы непосредственно только и способны наблюдать. Временная схема бытия мира выглядит, следовательно, таким образом:
Мир, таким образом, предстаёт перед нами как большая Задача. А каким представляет себе мир наука?
Если мы обратимся к истокам, то обнаружим, что научная картина мира первоначально была прежде всего физической картиной мира. В этой картине с неизменными во времени и пространстве законами Богу первоначально хотя и отводилась роль создателя, но предполагалось, что Он, создав совершенный часовой механизм и запустив его, дальше в его работу уже не вмешивается. А раз так, то механизм можно изучать, о Боге совершенно не помышляя. Учёные занялись изучением бытия, отложив при этом в сторону вопросы творения и смысла. Мир при этом начал мыслиться таким же неизменным, как и управляющие им законы. Тем не менее, со временем наука, выйдя за пределы физики и пытаясь осмыслить жизнь и историю, вынуждена была изменить и свои представления о мире. Как мы знаем, появились теория эволюции, предполагающая возникновение (начало) жизни, физики начали активно разрабатывать теорию Большого Взрыва, предполагающую начало вселенной. Возникло чёткое ощущение, что начало было! А раз так, то, по-видимому, будет и конец.
Каким же видится конец учёным? – Увы, ничего утешительного! Тепловая смерть, коллапс или апокалипсис в дурном его понимании как конец – разрушение. И хотя любой из этих исходов выглядит крайне непривлекательным, мы «уверенно» идём к концу. Парадокс в том, что все усилия учёных направлены как раз на то, чтобы избежать такого Неизбежного конца. Решаются задачи продления жизни, улучшения экологии и качества жизни (ради продления жизни), но, несмотря на это, люди всё более утверждаются в мысли, что конец приближается. Попробуем разобраться, почему так получается.
Вернёмся вновь к решению задач. Та схема, которую я ранее предложил, годится, на самом деле, для решения прежде всего школьных задач, где ответ уже известен. Задачи же с которыми сталкивается наука иные. В них конечный ответ заранее неизвестен. Учёный верит, что решение задачи есть, ищет его, а когда находит, у него как будто открываются глаза и он с несомненностью видит то, чего до этого не видел. И не только видит сам, но может показать и другим. Как будто кто-то зажёг свет, и невидимое стало очевидным. Как тут не вспомнить: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош» (Быт. 1,3-4) и «Все же обнаруживаемое делается явным от света, ибо все, делающееся явным, свет есть.» (Еф. 5,13)
Решая задачи, люди обычно сосредотачивают всё внимание на том, как бы получить решение и, если решение находится, на этом и останавливаются. Однако время от времени появляются свидетельства и о том, как совершилось открытие, как результат получен. И эти свидетельства зачастую исполнены недоумения и удивления потому что результат оказывается не таким, каким он представлялся. То есть человек искал одно, а получил другое. И, тем не менее, ясно, что получил именно то, что нужно! Ответ не собран из отдельных частей, как мы собираем механизмы, а получен сразу в готовом виде, подобно появившемуся на свет ребёнку. Он даруется нам. Нечто из будущего, что там уже есть, является в наше бытие.
Если для науки такие наблюдения нечасты, т.к. на эту сторону открытий мало обращают внимания, то для религии откровения данные людям Богом составляют основу наших знаний. Пророки абсолютно точно знали, что они сообщают людям волю Божию, а не свою. Если же мы признаём, что вообще любое знание – это дар, то тогда схема нашего бытия приобретает следующий вид:
Исходные, базовые понятия – это начало и конец. Бытие же мира в этой картине вторично.
Теперь вернёмся к науке. Наука не имеет знаний о будущем. О будущем она может только строить прогнозы и предположения. Но она считает, что настоящее формирует будущее. Кроме того, хотя мы верим, что прошлое было таким, каким оно было, тем не менее, когда мы пытаемся понять КАКИМ оно было, то оказывается, что логика научного мышления порождает множество различных вариантов. Человечество, используя логику научного мышления, не столько познаёт прошлое, сколько формирует его модели, называя их историей и приспосабливая к нуждам сегодняшнего дня. Картина получается следующая:
|
Увы, современная наука не в состоянии ни предопределить будущее, ни понять историю, т.к. для настоящего понимания необходима однозначность Прошлого (Начала) и Будущего (Конца), а наука может лишь порождать разнообразные варианты. Из этих вариантов необходимо выбрать один. Однако одно из множества мнений выбирает и объявляет его истиной уже не наука. Да она и не может этого сделать, поскольку отсутствует главная её опора – опыт. Наука не может экспериментировать с историей, а будущее для неё – это то, чего пока ещё не существует и в принципе не может быть предметом научного исследования.
Наоборот, религия, утверждая единство Бога, тем самым настаивает на том, что Начало и Конец уже существуют и включаются в Настоящее (Бытие), наполняя его содержанием.
Две представленные картины мира дополняют друг друга. Первая – как мир видится с точки зрения веры, а вторая с точки зрения человеческой воли. Человеку нужно и то, и другое, однако в нашей власти расставить приоритеты и что-то выбрать в качестве главного, ведущего: веру или волю.
Если говорить о жизни как Задаче, то мы знаем, что к задачам человек может относиться по-разному. Можно избегать их решения, можно решать только те задачи, которые мы уже умеем решать, а можно браться за решение задач никем ещё не решённых. Причём делать это можно с разной степенью усердия и плодотворности. Точно также решать (или не решать) Задачу жизни можно с разной степенью прилежания и внимания. Если человек не занимается решением жизненных задач, а исполняет только то, что уже умеет, то он не живёт, но бытийствует (существует). Настоящая жизнь требует активного к ней подхода, участия в решении многих частных жизненных задач и понимания, что все эти задачи есть лишь части одной большой Задачи жизни.
Посмотрим теперь, что о нашей жизненной Задаче нам открыто Богом. Прежде всего, из книги Бытие – первой книги Библии мы узнаём, что творение мира совершается не плавным и постепенным преобразованием одного в другое, а отдельными событиями или историческими квантами. Само возникновение чего-то из небытия в бытие остаётся загадкой. Мы видим, прежде всего, уже готовые результаты творения. История же мира представлена как переход из одного «хорошо» в другое «хорошо». И начало, и конец – «хорошие»!
С другой стороны, если и начало и конец – хорошие, то что же происходит в промежутке? Намёк на это присутствует уже в самой первой главе книги Бытия. Когда Бог сотворил свет, то, как сказано, «…увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один.» (Быт. 1,4-5) Свет – это первое что Бог увидел, и увиденное оказалось «хорошо». Далее Бог отделяет хорошее (свет) от того, что не оценено никак (тьмы). И заканчивается всё очень странным высказыванием: «и был вечер, и было утро». Странным оно является потому, что прямо перед этим Бог отделил свет от тьмы, а вечер и утро – это как раз промежуточные состояния в которых свет соприкасается со тьмой, не отделён от неё.
Тем не менее, ничто не указывает на то, что воля Божия нарушена. Скорее Бог испытывает Своё творение, предоставляя ему самостоятельность и давая ту свободу, в результате которой, соприкосновение света со тьмой неизбежно.
Что же происходит при таком соприкосновении? - Оказывается, что возможны варианты. Один вариант – «вечер», когда свет убывает. Доброго становится меньше. Этот вариант осуществляется первым. Другой – «утро». Здесь, наоборот, доброго становится всё больше и больше. И где-то есть поворот от вечера к утру, причём очевидно, что совершается он в момент наибольшего ослабления света – в полночь. Тогда, когда «хуже всего».
Нечто подобное описано и в житиях многих святых – помощь Божия приходит тогда, когда кажется что все силы иссякли и человек самостоятельно бороться уже не может. Но подобное же происходит и при воспоминании или при решении задач. Решение ищется, и пока его нет, кажется, что все усилия напрасны, но как только оно находится, вдруг всё очень быстро начинает становиться на свои места. Всё становится простым и лёгким. От простоты отсутствия задачи мы проходим через сложное, иногда мучительное, состояние процесса решения и заканчиваем ответом, когда опять всё просто. Вновь становится «хорошо».
Когда я употребляю слово «хорошо», я совершаю оценку. При этом, казалось бы, я выхожу за пределы языка науки, оперирующего исключительно категориями объективной реальности. Но, с другой стороны, если бы учёный не знал этого «хорошо», то, как бы он смог понять, что задача решена? Есть и в самой науке моменты, которые невозможно формализовать и моменты эти обычно являются решающими для научного поиска и развития самой науки.
В религии это фиксируется гораздо более отчётливо, чем в науке. Мы понимаем, что помимо объективного мира и знания о нём существует ещё отношение человека к миру и к этому знанию. При этом если знания можно объективировать, то отношение к миру и знанию волевой объективации поддаётся плохо, оно остаётся личностным. Об отношении другого человека к чему-либо мы можем узнать только в результате доверительного с ним общения.
Безусловно, не обходится и без попыток манипулировать человеческим сознанием и отношением человека к миру. Однако чем более люди осознают себя людьми, а не рефлексирующими животными, тем более эти попытки оказываются неудачными.
Мы все воспринимаем мир не непосредственно, а через призму нашего отношения к нему. Поэтому для успешного понимания мира и жизни в нём нам необходимы не только точные знания об объективной реальности, но и правильное отношение к ней. Принимаем или отвергаем мы эту реальность и знание, насколько ценим их и насколько умело ими пользуемся. Это вопросы уже не научные. Но они же для нас и главные.
Мы обычно отдаём себе отчёт, что от нашего отношения к людям зависит их поведение по отношению к нам. Но, оказывается, не только поведение людей зависит от нашего отношения к ним. Зависимость эта простирается гораздо шире. Библия даёт нам многочисленные примеры, когда нарушение нравственных законов приводило к потопам и землетрясениям, уничтожению целых городов и народов. То есть отнюдь не только бытие определяет сознание, но и внутреннее состояние людей проявляется во внешнем мире. Причём не просто как сила, направляющая их поведение, но и как сила, организующая объективные обстоятельства их жизни.
Рассмотрим в связи с этим странное и логически противоречивое высказывание Иисуса Христа: «Сказываю вам, что всякому имеющему дано будет, а у неимеющего отнимется и то, что имеет». (Лк. 19,26) То, что имеющему дано будет – это понятно. Но что может отняться у неимеющего? – Тем не менее, здесь утверждается: «отнимется и то, что имеет». Но, если человек имеет, то как же он назван «неимеющим»?
Очевидно, что понять это высказывание, пользуясь только языком науки – языком объективных отношений - мы не сможем. Мы видим, что здесь используется другой язык – язык отношений. «Имеющий» и «неимеющий» – это совсем не те люди, у которых объективно что-то есть или нет. Есть у всех. Отличаются они друг от друга своим отношением к имеющемуся богатству. «Неимеющий» может не догадываться о ценности имеющегося у него дара. Он не ценит его и не умеет его хорошо использовать. Наоборот, «имеющий» – это тот, который ценит своё богатство, активно пользуется им, стремится его приумножить.
При этом могут могут возникать (и часто возникают) очень противоречивые отношения между понятиями иметь и не иметь. Так имеющий объективно много, может оказаться «неимеющим», т.е. бесполезно тратящим своё богатство. И наоборот, имеющий объективно мало может оказаться «имеющим» - тем, кто умеет даже из этого малого извлечь для себя большую пользу. Например, в молодости, когда здоровья у нас ещё много, мы часто оказываемся «неимеющими», т.е. своё здоровье не ценящими, а в зрелом возрасте с приходом болезней наконец-то становимся «имеющими».
В связи с этим, наверное, понятно, что наше будущее зависит не только от объективных обстоятельств, но и нашего отношения к ним. Если мы перестаём ценить прошлое и настоящее мы лишаемся и будущего. Если мы не ценим те откровения Божии, которые нам уже даны в Библии, то бессмысленно требовать каких-то знамений или доказательств бытия Божия. Их просто не будет. Дано будет имеющим, а у неимеющих может отняться и то, что имеют. В частности, это относится и к разуму. Имеющим дано будет, а у неимеющих отнимется то, что имеют. Мы понимаем, что безумие ведёт к погибели. Но нам важно ещё понять, что путь к обретению разума лежит не столько через создание объективных обстоятельств, сколько через изменение отношения и к разуму, и к нравственности, и к миру, и к своему будущему. Одна наука, знающая только объективную реальность, задачу эту не решит.
С другой стороны, люди верующие, если они плохо знают то, что есть, рискуют также оказаться «неимеющими». Им также совершенно необходимо знание объективной реальности. Другое дело, что их могут интересовать несколько иные аспекты нашей жизни, чем те, которые интересуют учёных. Но умение отличать истину от заблуждения и лжи, умение ясно и чётко мыслить необходимо им в неменьшей степени, чем учёным.
Возвращаясь к Задаче нашей жизни, хочется сказать, что решить Её, скорее всего, не смогут ни отдельно наука, ни отдельно Церковь. Церковь не имеет права пренебрегать наукой как системой получения знаний о сущем, ведь и Бог открылся людям с именем Иегова – «Сущий». Наука же, если она не способна различить полученное как дар, от того, что взято против воли (кража, грабёж), тоже в жизни ничего понять не сможет. И дай Бог нам всем в конечном итоге понять одну очень простую вещь: в мире – той объективной реальности, которую изучает наука – человек гость, работник, управитель, а не полноправный хозяин. Понять, что наш мир – это мир Божий!
|